— Ладно, Мэл, тогда нам было восемнадцать. А потом? Ты никогда не показывал, что хочешь меня. Никогда! Ни разу за эти десять лет. Ни одного намека на то, что я интересую тебя как женщина. И ни одна из девушек, с которыми ты встречался, не была похожа на меня. Ни одна! Каждая из них была худее или толще, выше или ниже, были среди них и красавицы, и уродины, но ни одна из них не походила на меня. Мне приходилось мириться со всеми ими, не говоря уже о том, что каждая, каждая из них меня ненавидела. И все они напоминали мне о том, почему ты не любишь меня. А потом ты женился на женщине, которая является полной моей противоположностью. Она не стала бы похожа на меня, даже если бы постаралась. Ты словно выбрал ее, чтобы доказать мне, что никогда не будешь с той, что похожа на меня. Так что не надо переписывать историю. По твоим поступкам было вполне понятно, как ты ко мне относишься.

— У Марии была твоя улыбка, но не глаза. У Анджелы — твои глаза, но не твой нос. У Джулии — твоя манера говорить, но не твое остроумие. У Клэр — твоя воля, но не твое обаяние. Элис пахла в точности как ты, но у нее не было твоего смеха. У Джейн были твои кисти, но не твои руки. Мне продолжать? Я могу назвать каждую женщину, с которой спал из-за того, что она была и похожа на тебя, и не похожа. И да, я женился на Стеф, потому что она — не ты. Это прекратило мои мучения. Наконец-то. Наконец-то появилась женщина, которая не напоминала мне тебя. Я мог начать с ней новую жизнь. Мог полюбить ее, позабыв о тебе.

Я ничего не ответила. Я была поражена и в то же время не верила Мэлу. Все казалось логичным, однако… Мы ведь разговаривали каждый день, как же он мог скрывать свои чувства, если они действительно были? И почему я ничего не заметила? Потому что я не пыталась понять Мэла? Он всегда был частью моей жизни, и я предполагала, что знаю о нем все. Потому-то я и не пыталась считывать его эмоции, как делала это со всеми другими людьми.

— Я вернулся из своего путешествия, потому что все началось опять. Та одержимость. Я встречался с женщинами и думал, не будет ли мне лучше с тобой. И я скучал по тебе. Это сводило меня с ума, но на этот раз я знал, что готов. И я вернулся с тем, чтобы остаться. Чтобы жениться на тебе. Завести детей. Поверить не могу, что рассказываю тебе после всех этих лет… Я заказал кольцо из платины с бриллиантами и розовым кварцем. Кто-то сказал мне, что розовый кварц — камень любви, а я знал, что ты таким увлекаешься, поэтому заказал такое кольцо. Поэтому я и попросил тебя встретить меня в аэропорту. Я собирался встать на колено прямо там, в зале ожидания, и сделать тебе предложение. Когда я увидел тебя, то сразу же понял, что этого я и хочу. Кольцо было зажато у меня в руке, сердце выпрыгивало из груди, но я был готов. Я собирался это сделать. И тут пришел твой парень.

Я вспомнила тот день в аэропорту: шум в зале ожидания, жара, радость встречающих. Вспомнила, как Мэл прижал меня к себе, как поцеловал, как смотрел на меня. Как испугался, когда появился Кейт. Теперь мне все стало понятно. Мне всегда казалось, что в схеме того воспоминания не хватает какой-то детали. Теперь все встало на место.

— Ты помнишь, что я спросил, когда Кейт отправился платить за парковку?

Я вспоминаю, как мы стояли тогда на парковке рядом с черной «ауди» Кейта. Мэл, вытянувшийся, зеленый после перелета, небритый и растрепанный. Я была так рада, что он вернулся.

— Ты помнишь, что я спросил у тебя? — повторил Мэл.

Я кивнула. Конечно, я помнила. Конечно.

Мэл подошел ближе, взял меня за подбородок, поднял мою голову и заглянул мне в глаза.

— Помнишь, что я спросил у тебя?

— «Ты действительно хочешь встречаться с ним, Нова?» — ответила я.

— И что ты сказала?

Я не хотела повторять те слова. Не хотела повторять слова, которые все испортили.

— Что ты сказала? — настаивал Мэл.

Я вздохнула.

— «Я вышла бы за него замуж хоть завтра, сделай он мне предложение», — прошептала я.

Я не это имела в виду. Мы с Кейтом вновь сошлись, мной владела страсть. Но если бы Мэл позвал меня замуж, я бросила бы его. Я произнесла те слова, только чтобы Мэл принял Кейта. Я хотела, чтобы Мэл был счастлив. И я полагала, что он будет счастлив, если будет думать, что счастлива я.

— Я был глупцом. Я думал, что ты дождешься меня. Но когда ты сказала это… Я понял, что все кончено. Что я больше не нужен тебе.

— Я не это имела в виду. Я думала, что тебе не нравится Кейт. Я думала, если ты поверишь, что у нас серьезные отношения, то будешь рад за меня. Я ду… Мы все испортили. Все испортили. О-о-о-о-о… — выдохнула я.

Его ладонь лежала на моем подбородке, я осторожно коснулась его щеки кончиками пальцев, мы сблизились… и замерли. Если бы кто-то из нас хоть немного подался бы вперед, мы бы поцеловались. И это был бы не поцелуй по случаю встречи или прощания, это был бы не розыгрыш, устроенный для нашей семьи. Это был бы настоящий поцелуй. Поцелуй по любви.

Я никогда еще не хотела настолько сильно, чтобы меня поцеловали. Я никогда еще не боялась настолько сильно, что меня поцелуют.

Мэл закрыл глаза, прижался ко мне лбом.

Это невозможно. Невозможно. Мы сделали свой выбор. Мы допустили это. И теперь… невозможно…

— О господи, Нова… — прошептал Мэл. — О господи…

Мы стояли и не могли отпустить друг друга. Мы были заложниками собственной лжи.

— Где ты был? — шепотом спросила я.

Я слышала, как открылась входная дверь, и думала, что Мэл сейчас уляжется спать. Было уже поздно. Но я ждала, ждала, ждала, и ничего не происходило. Ни шагов на лестнице, ни даже звука включившегося телевизора (иногда Мэл усаживался внизу на диване и смотрел футбольные репортажи — это было верным признаком того, что он пьян). Я же не слышала ничего.

Я даже испугалась, на мгновение подумав, что это грабитель. Но потом отмела эту возможность. Я точно слышала, как ключ провернулся в замке.

Я нашла Мэла в темной кухне. Он прислонился к стойке, глядя на доску для нарезания овощей, будто та читала ему увлекательнейшую лекцию о теории эволюции.

— У Новы, — тоже шепотом ответил он.

— В такое время? — удивилась я. — Разве она не должна была лечь спать несколько часов назад?

Мэл повернулся ко мне.

— А который сейчас час?

— Три часа.

— Ночи? — нахмурился Мэл.

Я обеспокоенно кивнула. Мэл явно был удивлен. Он не только потерял счет времени, но и словно вообще ничего не понимал: кто он, где он, что происходит.

— Я не заметил, что уже так поздно. — Мэл вновь повернулся к доске.

Я смотрела на мужа, на его склоненную, будто в молитве, голову и пыталась понять, что же изменилось. На нем был тот же костюм, что и утром. Его рубашка была заправлена в брюки, верхняя пуговица расстегнута — галстук Мэл не носил. Волосы не растрепаны.