– Почему же не будет? Одна моя хорошая знакомая, Лада Тарасова, очень талантливый дизайнер женской одежды. Уверена, она заинтересуется твоими работами. Можно будет показать ей образцы из магазина…

– Нет! – испуганно воскликнула Инга. – Я туда больше никогда не пойду и ничего оттуда не возьму.

– Но магазин же – твой.

– Нет, нет, я хочу отказаться от наследства.

– И что ты собираешься делать?

– Вернусь в Кулишки, буду жить в бабушкином доме.

– Но…

– Не отговаривай меня, пожалуйста, Ася, – в глазах у Инги выступили слезы. – Я столько лет жила по чужой указке и теперь очень хочу попробовать жить самостоятельно. Не получится, значит…

Инга замолчала. Слеза, прочертив на ее щеке дорожку, сорвалась и упала на серую водолазку.

– Ты же не можешь вот так просто уехать! – воскликнула Ася.

– Да, я знаю. Меня в полиции попросили, пока идет следствие, никуда из города не уезжать.

– Да я не об этом! Мы же ищем твою маму.

– И как? – Ася заметила, что спрашивала Инга без интереса, чисто из вежливости.

– Пока никак, – не стала она раскрывать карты.

– Лучше бы вы нашли заказчицу жилетки. Меня очень беспокоит, что она посчитает Петра Васильевича мошенником. А мама… Спасибо вам огромное. Денег у меня нет, чтобы вам заплатить за работу…

– Какие деньги! – Ася замахала руками. – Мы же все прекрасно понимаем.

– Нет, не говори. Как только завещание вступит в силу, я продам вам магазин. А лучше – хозяину гостиницы, а вам отдам деньги. Хорошо? Только найдите заказчицу жилетки, пожалуйста.

Ответить Ася не успела – в дверь позвонили. Раз, другой, потом звонивший видимо потерял терпение и для верности стукнул пару раз ногой.

Стараясь ступать неслышно, Ася подошла к двери, прислушалась. Тихо спросила:

– Кто там?

– Это я! – раздался из-за двери радостный голос. – Антон! Волынкин! Инга! Инга-а-а!

Ася поспешно открыла дверь.

– Не кричите, пожалуйста, может, в подъезде дети спят.

– Извините, – сконфузился Волынкин. – Я уже который раз прихожу, все пусто и пусто. А тут раз – и кто-то есть. Вот я на радостях и… А я чашку купил. У Инги только одна, дай, думаю, еще принесу.

– Привет, Антон! – Инга, опираясь на костыль, стояла в дверях комнаты и улыбалась. Следом за ней в прихожую проскользнул луч закатного солнца.

– Я не знал, что вы вдвоем. Хочешь, я сбегаю и еще одну куплю? Болит? – Антон кивком указал на Ингину ногу.

– Не стоит, проходи. Не болит, – ответила Инга разом на все вопросы.

Оказалось, для полноценного чаепития кроме чашки нужна была еще одна табуретка, потому что посадочных мест в квартире оказалось всего два – ее рабочий стул и табуретка, на которой сидела Ася. Пришлось Инге и Асе устроиться на кровати, табуретка превратилась в стол, а роль третьей чашки успешно исполнила баночка из-под варенья.

Антон просто из кожи лез, стараясь развеселить Ингу, и, надо сказать, ему это удалось.

– Может, сходим прогуляемся? – спросил он, допивая третью чашку. – Бургера хочется. А?

Он заговорщически подмигнул Асе.

Инга окинула скептическим взглядом костыль и пожала плечами.

– Вы идите, а я, пожалуй, поеду домой, – заспешила Ася. – Хорошо? Я завтра позвоню.

Заезжая во двор, Иван увидел в окнах свет. Зажмурился, потряс головой, открыл глаза – свет как ни в чем не бывало продолжал гореть. Это не могло быть правдой – Ася у Инги, если и придет ночевать, то очень поздно. И все-таки это было правдой. В квартире стоял упоительный запах котлет и едва уловимый аромат вербены. Аськины духи. Спроси сейчас кто-нибудь у Рыбака, чем пахнет счастье, он без колебаний ответил бы – котлетами и вербеной.

Как отыскать заказчицу жилетки, придумали быстро – Лебедев каким-то одному ему известным способом раздобыл распечатку звонков Бородина, после чего Раисе с Асей осталось только обзвонить всех его абонентов.

Из лаборатории Тимуру позвонили около двух. Разговаривал по телефону он недолго – минуты три, не больше, но для Аси они показались вечностью. Как обычно, прочитать по лицу Тимура хоть что-нибудь не представлялось возможности, и оставалось ждать, пока он сам обо всем расскажет.

– Ну? – высказала всеобщий вопрос Кристина. – Говори.

– Образцы были нестандартные, но с обоих удалось выделить ДНК. Волос принадлежит брату Инги, причем здесь мы имеем дело с полными сиблингами, то есть родители общие. ДНК на ложке – ДНК матери Инги.

– Вот тебе и инопланетяне, – разочарованно произнес Федор.

К Овчинниковой решили отправиться тем же составом, хотя Федору очень хотелось составить компанию Асе и Рыбаку.

Пока Иван договаривался о встрече, Федор нацепил на Асю миниатюрную шпионскую камеру, чтобы сотрудники офиса могли не только слышать, но и видеть происходящее в доме на Озерном шоссе.

По неодобрительному взгляду, брошенному на нее Юлией Овчинниковой, Ася поняла – женщина рассчитывала, что Иван приедет один. Ее короткие волосы были художественно растрепаны. Такого эффекта можно добиться только с помощью мастера. Да и платье – на первый взгляд обыкновенное, домашнее, при более детальном рассмотрении уже не казалось таким простым. Очевидно, Овчинникова готовилась к приходу Ивана, и присутствие спутницы оказалось для нее неприятным сюрпризом.

– Чем обязана вашему новому визиту? – стоя на пороге и с трудом сдерживая раздражение, осведомилась она. – По-моему, мы уже во всем разобрались.

– Не во всем, – спокойно ответил Иван, и, отстранив хозяйку самым беспардонным образом, вторгся в гостиную. – Чаем угостите?

– Я сейчас вызову полицию! – взорвалась Юлия.

– Не надо полиции, – притворно плаксиво попросил Рыбак и уже нормальным голосом добавил: – Думаю, вы не захотите рассказать ей, куда дели свою дочь.

– Убирайтесь! – заорала Юлия. – Уходите из моего дома.

– Наверное, вы злитесь из-за этого? – Иван выудил из кармана ложечку, за которой они с Асей заехали перед тем, как отправиться к Овчинниковой. – Я бы тоже возмущался, если бы у меня украли такую замечательную вещицу. Симпатичная, наверняка дорогая. К тому же умеет разговаривать.

Овчинникова села на диван и скрестила руки на груди.

«Ну-ну, мели, Емеля, твоя неделя!» – говорил ее взгляд.

– А знаете, что она рассказала нам? – Рыбак сделал паузу, ожидая ответа Юлии, но не дождался и продолжил: – Она рассказала, что ваш сын – родной брат нашей клиентки.

– Это ничего не значит, – сухо отозвалась Овчинникова. – Мой покойный муж был человеком крайне общительным.