– Все в порядке с твоей Ингой, – сказала она. – Отвезли домой, на сегодняшний день прикомандировали к ней медсестру из больницы.

– С вещами отвезли?

– Конечно, кому они нужны, вещи ее. Разве что кроме… Сама знаешь чего… Штуки, которой она Кудряшова ударила.

– А он как?

– Жив. Операция прошла успешно, но пока не отошел от наркоза, строить какие-либо прогнозы рано.

– А что Щедрый говорит по поводу Инги? У нее же не будет никаких неприятностей?

– Щедрый ничего не говорит. Решение будет принимать суд.

– Суд? Но почему суд? Она же не виновата! Он первый…

– Не волнуйся. Тимур уже договорился с отличным адвокатом. Неприятностей у Инги не будет при любом раскладе.

– Хорошо бы все-таки, чтобы Кудряшов выжил. Мне Федор написал, что девичья фамилия Овчинниковой – Лобанова. Что это значит?

– Извини, – Кристина перешла на шепот, – пришел директор «Батарейки». Я перезвоню. У Ивана спроси.

– И что она сказала насчет Лобановой? – спросил Иван.

– Сказала спросить у тебя, – Ася улыбнулась и провела пальцами по его лбу. – Вспоминай!

Он схватил ее за руку, притянул к себе, зарылся лицом в пахнущие вербеной волосы. Она попыталась вывернуться, но Иван держал крепко.

– Не отпущу тебя никуда. Ни к какой Инге. Если ты уж так хочешь, можно забрать ее к нам. Поселим в спальне вместе с ее коклюшками. А мы будем на диване в гостиной.

– Ты действительно так думаешь? – недоверчиво спросила Ася. – Мне кажется, это будет не очень удобно. Может, наоборот – мы в спальне, а она… Нет, это тоже не очень…

– А может, так – она в спальне, а мы на кухне. Купим надувной матрас…

Издевательские нотки в голосе Рыбака не расслышал бы разве что глухой. Ася хотела возмутиться, но в этот момент увидела направляющегося к ним Тимура.

– А может, поселим ее у Тимура? – пришла ей в голову идея. – А что? Места у него много. Как думаешь?

– Боюсь, Кристине это не понравится, – с сомнением покачал головой Иван.

– Что не понравится Кристине? – спросил Тимур, усаживаясь на заднее сиденье.

– И когда будет готово? – проигнорировав его вопрос, поинтересовался Иван.

– Завтра к вечеру они позвонят.

– А кто такая Лобанова? – спросила Ася.

– Так это из отчета Ивана о поездке в Рослань к Лилии Дунаевой.

– Вспомнил! – Иван ударил себя пятерней по лбу. – Подружки Дунаевой, которые пришли звать ее прокатиться в Лапландию к Санта-Клаусу. Это что же получается? Овчинникова имела возможность приделать ноги свидетельству о рождении настоящей Инги Дунаевой?

– Вот именно, – подтвердил Тимур.

– Но зачем? Зачем ей было это делать? – спросила Ася.

– Дождемся результатов экспертизы и спросим, – сказал Тимур. – Вы сейчас куда?

– Мы сейчас куда? – Иван посмотрел на Асю.

– К Инге, куда же еще? – тоном, не допускающим возражений, заявила она.

– К Инге? – лицо Ивана приняло кислое выражение.

– Ладно, я тогда в офис, – поспешил ретироваться Тимур, желая, очевидно, избежать семейных разборок.

Кого-кого, а Ингу Дунаеву Ивану видеть совсем не хотелось.

– Разве мы не заедем к Кристине отчитаться о поездке к Овчинниковой? – попробовал он найти веский повод отказаться от визита.

– Давай ты высадишь меня на остановке, и я поеду на маршрутке к Инге, а ты – в офис.

– Другие варианты имеются?

– Нет, – отрезала Ася, повернулась к Ивану, посмотрела на его бледное после ночных переживаний лицо, темные круги под глазами и смягчилась. – Ты довезешь меня до «Антикварной лавки» и поедешь в офис. Пойдет?

Ему не хотелось отвечать. Что толку в словах, если она все равно поступит по-своему.

– Вань, ну пойми, она мне жизнь спасла! Если бы не она…

– Если бы не она, тебя бы не было в этой дурацкой больнице! Ты была бы дома! – не сдержавшись, заорал Рыбак. – Дома!

И тут же испугался: вдруг она сейчас обидится, заплачет. Но плакать Ася не собиралась – молчала, упрямо глядя вперед. Они выехали на Кировскую, еще триста метров и, чтобы попасть на Гагаринскую, в офис, на светофоре нужно свернуть направо. Иван перестроился в крайний правый ряд. Двести метров… Сто… Загорелась зеленая стрелка, разрешающая поворот. Иван замедлил ход и мгновенно позади раздались яростные гудки. Черт с тобой! «Форд» рванул вперед. Остается надеяться на отсутствие поблизости камер.

Дверь Асе открыла медсестра, знакомая по больнице. Молодая, с рыжими кудряшками и шустрыми серыми глазами, она радостно затарахтела:

– Как хорошо, что вы пришли! Я хотела сбегать в магазин за чашкой, тут только одна! Вы же побудете немножко?

Ася понимала, что дело вовсе не в чашке. Просто девушка слишком живая, чтобы сидеть весь день в четырех стенах, ничего не делая.

– Вы можете оставить мне свой номер телефона и бежать, куда сочтете нужным, – сказала она. – Если понадобитесь, я позвоню, а нет – значит, нет.

– Правда? – обрадовалась девушка. Но тут же задумалась. – Только…

– Все будет нормально, я никому не скажу.

– Вот спасибо!

В одно мгновение девушка натянула сапоги, набросила на плечи шубку из бордового меха и, заглянув в комнату, на бегу попрощалась с хозяйкой. Через секунду ее каблучки звонко процокали по лестнице, громыхнула подъездная дверь и в квартире стало тихо. Впрочем, тишина эта была не абсолютной. Ася прислушалась – сквозь открытую дверь в коридор доносилась песня коклюшек.

Комната показалась Асе очень просторной и светлой. Инга сидела у окна и будто не слышала, как она вошла.

– Инга! – негромко позвала Ася.

Девушка обернулась, несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Инга вскочила:

– Ася! Как здорово, что ты пришла! Я боялась…

– Боялась? Чего?

– Что у тебя шок. Все-таки не каждый день на тебя бросаются с ножом.

– Нет, все в порядке, – сказала Ася и, видя, что Инга не верит, повторила: – все в аб-со-лют-ном порядке.

Она оглядела комнату – кроме кровати и стула, на котором сидела Инга, сесть было некуда. Инга, словно прочтя ее мысли, сбегала на кухню и принесла табуретку.

– Садись! Ты, может, устала? Хочешь чаю? Правда, у меня одна чашка…

– Инга, угомонись! Не хочу я ничего. Я смотрю, ты новую работу начала.

– Да! – Инга с гордостью посмотрела на свое детище. – Это будет скатерть на большой стол. Заказов нет, и, наверное, больше не будет, но я не могу сидеть без дела.