был предельно серьезен и спокоен. Я чувствовала внутреннее радостное волнение, хотя старалась не дать ему довлеть над собой. Да и как не волноваться?! Ведь встречаюсь с человеком, которого знала с 1942 года, и так давно не виделись — последний раз это было в 1949 году. Как он сейчас выглядит? Изменился ли внешне? Как нас примет? Последуют ли перемены в нашей дальнейшей судьбе? Такие мысли роились в голове.

В минуты ожидания часто набегают воспоминания, особенно когда этому способствует окружающая обстановка. Вокруг умиротворяющая тишина. Деревья не шелохнутся, кажется, лес о чем-то задумался. Вот уже который день стояла ясная, теплая погода, предвещающая бабье лето.

“ А вот и они, — тихо произнес Сеп, возвращая меня к действительности, взял под руку, и мы медленно пошли навстречу товарищам. Последовали теплые рукопожатия. Мы по-дружески обнялись. Я взволнованно лепетала: «Подумать только, сколько лет не виделись и вдруг встреча… и где, в каких условиях… Прямо как в сказке… Если бы мне раньше предсказали такую встречу, я бы ни за что не поверила…»

Всегда внимательный, Александр Михайлович терпеливо слушал, не перебивал, только смотрел мне в лицо своими умными глазами и едва заметно улыбался. Затем положил нам на плечи свои сильные руки и отвел в сторону, где и состоялся откровенный, деловой разговор.

Цель его встречи с нами — ознакомиться лично на месте, как идут у нас дела. Мы подробно рассказали об обстановке вокруг нас, поделились соображениями в решении некоторых возникших проблем. Он вникал во все детали, особое внимание уделил периоду, когда мы находились «под колпаком» у спецслужб. Предостерегал от благодушия, призывал к соблюдению большей осмотрительности, дал указание немедленно покинуть страну, если вдруг обнаружится серьезная опасность нашей расшифровки. Такая забота взволновала нас до глубины души.

В тот самый момент, когда мы уже заканчивали беседу, на перекрестке аллеи вторично появился человек, которого Сеп заметил несколько раньше, и снова посмотрел в нашу сторону.

— Странно, какой-то подозрительный субьект с русской физиономией прогуливается там, на перекрестке, — настороженно произнес Сеп.

Александр Михайлович добродушно усмехнулся.

— Не обращай внимания. Это наш шофер. Он обеспечивает безопасность.

В нарушение всех принятых правил встреча длилась более часа. Расстались в приподнятом настроении, получив новый заряд бодрости. К сожалению, это была последняя и памятная встреча с дорогим для нас человеком.

Под впечатлением от общения с этим удивительным, редкой души человеком мы не сразу пошли домой, а остались побродить в лесу. Встреча навеяла воспоминания о незабываемой беседе с Александром Михайловичем, состоявшейся поздним вечером в его кабинете за чашкой чая, незадолго до нашего отъезда в страну назначения. Тогда он был в хорошем настроении, что располагало к взаимному откровенному разговору. В доверительной форме он рассказал о себе, как в двадцатилетием возрасте, имея среднее образование, пришел в органы госбезопасности. Сначала был… лифтером, затем его перевели на оперативную работу в разведывательное подразделение.

Действительно, Александр Михайлович имел хорошие природные способности, острый ум, прекрасную память, быстро освоился с новым делом, основательно изучил немецкий язык. В 1936 году его направляют на нелегальную работу за границей, где в течение нескольких лет он успешно выполнял разведывательные задания.

Накануне войны именно он направлял из Берлина наиболее ценную и точную информацию о предстоящем нападении гитлеровцев. А в годы войны руководил отделом по заброске на территорию Германии и других воевавших с нами стран разведгрупп, которые добывали и передавали в Центр важную военную и политическую информацию.

Александр Михайлович Коротков принимал участие в организации процедуры подписания в Карлсхорсте 9 мая 1945 года акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Ветеранам хорошо запомнились кадры кинохроники, где полковник Коротков в военной форме указывает немецкой делегации, где ставить подпись.

Нам приятно, что такой незаурядный человек, как А.М. Коротков, сыграл большую роль в нашей судьбе. Он первый принял Сепа, когда его перевели из военной разведки в Первое Главное Управление МГБ СССР. Он предложил нам интересный вариант совместной загранкомандировки в Австралию, и только предательство резидента Петрова заставило нас выехать в Западную Европу; лично участвовал в организации нашей подготовки, давал ценнейшие советы и ориентировки, так что мы по праву считаем его нашим «крестным отцом».

Что в нем мы, да и многие другие сотрудники ценили превыше всего? Какие черты его характера нам запомнились? Безусловно, высокий профессионализм, компетентность, ясность мысли, принципиальность, поразительная работоспособность и активность. Как бывший разведчик-нелегал, он единственный из известных нам руководителей такого ранга в практической работе мог опираться на богатый личный опыт. Поэтому его распоряжения, установки, советы всегда являлись убедительными, реальными, точными. Однако А.М. Коротков никогда не «давил» своим авторитетом. Он обладал поразительным чутьем угадывать способности людей и поощрять их, умением внимательно выслушать иную, не совпадающую с его собственной, точку зрения. Больше всего Александр Михайлович боялся подавить в сотруднике инициативу и творческую активность.

Одиннадцать послевоенных лет он успешно и результативно руководил во внешней разведке нелегальной службой. Личный опыт работы с нелегальных позиций, полученная в годы войны закалка, незаурядные организаторские способности позволили ему на основе творческого подхода начать перестройку нелегального управления применительно к условиям послевоенного времени. Руководимый им аппарат добился определенных успехов.

Требовательный к себе, А.М. Коротков ценил в людях преданность порученному делу, абсолютную честность, прямоту, не терпел фальши во взаимоотношениях, не мог выносить подхалимов. При внешней суровости был внимателен и чуток, прост и доброжелателен к работникам, не чурался встреч с рядовыми сотрудниками как в служебной, так и в домашней обстановке. Полный сил, он скоропостижно скончался в возрасте 51 года от сердечного приступа.

Порой происходили и такие случаи, которые невозможно было учесть ни на каких занятиях при подготовке. Как-то поздним весенним пополудни, вернувшись домой после проведения тайниковой операции я приготовила на скорую руку чашку горячего чая и сразу же приступила к обработке полученной из Центра шифровки с тем, чтобы Сеп по возвращении домой мог сразу же ознакомиться с ее содержанием. Мы строго придерживались правила: не хранить секретные материалы у себя дома, а после прочтения и обсуждения уничтожали их.

В квартире, да и вообще кругом (мы жили на окраине города), было безлюдно и спокойно. Усевшись спиной к двери, я с головой ушла в работу — расшифровку пленки и внимательно вникала в содержание сообщения. Как, вдруг, царившую вокруг тишину нарушил громкий выстрел. Он раздался где-то сзади меня… в прихожей, на кухне? в ванной?.. От неожиданности я вздрогнула — что бы это могло быть? Затем встала и осмотрелась, осторожно, как говорится, по-кошачьи, двинулась в сторону, откуда послышался