Художник дернулся всем телом, словно от удара, и возопил:

– Да вы с ума посходили?! Или ты шутишь?!

– Танкисты с европейской валютой не шутят! – хохотнул генерал.

– Но они столько не стоят!!!

– Кто тебя так жестоко обманул? Все по факту: оплата прошла. Весь мир в шоке. Всемирно известные галереи в панике. К данному часу – ты мировая знаменитость, сродни троице экспертов. А они, между прочим, я тебе в двух словах скажу, с самого утра опять умудрились Японию спасти. Так что, как у нас военных говорят, сверли дырочки под ордена.

Санрегре замотал головой и с пониманием улыбнулся:

– Анатоль, кончай меня вводить в заблуждение. Уж я-то знаю, что те два полотна – истинная мазня и таких немыслимых денег не стоят. Признавайся! Что вы там намудрили с этой рекламой и с аукционом?

Теперь уже досадовал старый приятель.

– Ну и чего ты так скромно думаешь о своем таланте? Сколько раз тебе повторять: пиши и выставляйся! Известность сама тебя найдет. Эх! – Он укоризненно покрутил головой и стал вводить в курс дела: – Конечно, такие нереальные цены – это плод и рекламных усилий, и умело проведенного аукциона, и итог банальной игры на цене. В любом случае, изначально было задумано продавцами самим купить эти картины через подставных лиц.

– О! Я так и думал!

– Все-таки и сам аукцион замышлялся как наивысший апогей рекламной кампании. Но уже на первом полотне весь торг пошел наперекосяк. Несколько посредников, совершенно к нашим людям и компаньонам не причастные, вдруг начали взвинчивать цену. Представь себе, что творилось в зале, когда цена перевалила за два миллиона.

– Представляю! Я бы сразу оттуда сбежал!

– Ну и не прав триста раз! Это было нечто потрясающее! Картина таки осталась в собственности Гордоковского и его партии. Но какой бой получился за вторую, которую планировали продать вдвое дешевле первой! Только с этого действа следует писать картины, сценарии к кинофильмам и многосерийные мелодрамы. Когда ведущий окончательно зафиксировал стоимость в три миллиона, его бледность уже граничила с полным обмороком. И что самое смешное – за чуть меньшую цену картина могла уйти неизвестно в чьи руки.

Санрегре вспомнил, для чего, в сущности, и затевалась вся эта эпопея с заказом и аукционами:

– Ага! Значит, все-таки птичка клюнула?

– Пока неизвестно. Варианты рассматриваются, идущий в никуда след прощупывается. Ну а вот это твое творение, – Анатолий Дмитриевич качнул головой в сторону картины, – уже начало раскручиваться на маховике новой рекламной кампании. Мол, то что продано, – жалкие крохи со стола гения, да и то ранней молодости. А вот есть еще у автора нечто, за что вообще никаких денег не жалко.

– Весело люди живут, весело, – пробормотал Санрегре, стекленеющим взглядом возвращаясь к картине. – Но не рано ли рекламу начали? Тут еще работать и работать… – Он сделал первый шаг к мольберту, потом второй. На ходу подхватил кисть: – Сам видишь все сыро и неверно.

После чего с решительностью принялся весьма кардинально менять вид левого верхнего угла картины. Лепсие, но уверенные мазки ложились на старые, хотя с первого взгляда вершащиеся изменения заметить было трудно.

Но зато генерал понял, что пауза отдыха у творца кончилась. Его теперь на разговор и пистолетными выстрелами не заманишь. Но с другой стороны, и так удивительно, что хоть какую-то информацию удалось довести до приятеля. Худо-бедно, но она у него в голове осядет, и позже он не будет погребен под лавиной свежих новостей.

Не спуская взгляда с двери и держа правую руку на столе, левой рукой Анатолий Дмитриевич потянулся к вазе за хрустящей печенюшкой, да так и замер: на первых этажах здания послышались выстрелы, затем несколько взрывов гранат и с пяток автоматных очередей. Понятное дело, что художник на эти шумы не обратил никакого внимания: все также продолжал творить, что-то неразборчивое напевая себе под нос.

Зато опытный вояка сразу снял пистолет с предохранителя, приготовил к стрельбе и лишь слегка прикрыл изготовленную руку газетой. Левой словно невзначай схватил печенье и стал его откусывать маленькими кусочками.

По логике вещей и по мнению специалиста, прорваться кому-либо в это здание было невозможно. Опять-таки если рассуждать с точки зрения генерала. Тогда как в жизни может случиться что угодно. Но вряд ли эксперты будут ждать врагов, сидя на одном месте и ведя себя словно жертвенные бараны. Такого впечатления они о себе не создавали. С другой стороны, и резко увеличивать численность охраны никто не собирался. Потому что тогда и враг поймет, что его замысел раскрыт. Как следствие, сменит тактику и направление удара. Лучше будет произвести перестановку в обороне скрытно, чтобы никто ничего не заметил, а уже потом из организованной засады уничтожить противника.

Но видимо, что-то пошло не так. А может, врагов оказалось неизмеримо больше, чем предполагалось. Ни выстрелов, ни взрывов больше не слышалось, зато громкий топот и треск открывающихся, а чаще взламываемых дверей в коридорах говорил сам за себя: враги все-таки ворвались в здание и теперь разыскивают давно спрятавшихся или сбежавших в иное место экспертов. Гордоковского с его приближенными тоже в здании в данный момент не было. Они готовили в одном из залов Москвы громадную пресс-конференцию с прибывшими из Белоруссии волхвами.

Крики, громкие брутальные вопросы, растерянные ответы – все свидетельствовало о том, что ворвавшиеся ищут только определенных личностей и никакого беспредела с ненужными убийствами всех подряд не устраивают. Именно в этом моменте больше всего генерал сомневался парочку часов назад, когда его просили просто посидеть в мастерской и подстраховать художника на всякий случай. Тогда уверенность знаменитого сыщика именно в таком обыске показалась Анатолию Дмитриевичу очень странной. Теперь оставалось подождать лишь несколько минут, чтобы убедиться в правдивости такого утверждения.

Стук, грохот в соседней в комнате, и вот уже открыта дверь в мастерскую, и в нее аккуратно заглядывает тощий мужчина с автоматом наперевес. Строго оглядев обстановку, скользнув взглядом по увлеченно работающему Санрегре, он уперся глазами на недоуменно взирающего на него с поднесенным печеньем ко рту Анатолия. И спросил тоном, в котором уже чувствовалась нарастающая досада:

– Кто такие?!

– Художники. – Генерал и в самом деле с его сединой и добрым лицом не походил на бравого командира танкистов.

– А где академик Чернов?

– У себя, наверное.

В любом случае, нежданный визитер больше расспрашивать ни о чем не собирался. А тут еще по коридору пронесся громкий крик-призыв:

– Все за мной! Объекты сбежали в городской коллектор!

Несмотря на кажущийся беспорядок в мастерской да несуразную многочисленность предметов обстановки, спрятаться там, и уж тем более трем людям, было явно негде. Но все равно автоматчик сделал несколько шагов вну трь, осмотрел комнату с иной точки зрения и быстро выскочил в коридор. Пока затихал топот в отдалении, генерал дрожащими пальцами ставил пистолет на предохранитель и бормотал с облегчением: