– Что вы наделали? – обратилась она к Глории.

– Просто немного прибралась, – ответила Глория. – Ты видела ленточку на двери? Это была идея Синтии. Об этом говорят даже в выпусках новостей: И мистер Патрик подбирает фотографию Лачлана для новых листовок.

Патрик прокашлялся.

– Я, пожалуй, возьму эту, если вы не возражаете.

Он показал недавнюю фотографию Лачлана, где малыш сидел, ярко освещенный солнцем. Софи вспомнила, как делала этот снимок, как строила ему рожицы, чтобы рассмешить Лачлана.

Софи отстранилась от Глории и бросилась по лестнице наверх. На ковре были видны следы от пылесоса. В спальне были чистота и порядок: никаких вещей на полу, на кровати свежие простыни. В комнате Лачлана пахло средством для полировки мебели «Мистер Шин», а игрушки были аккуратно выстроены в ряд на комоде.

– Не правда ли, так лучше? – услышала Софи за спиной голос Глории.

Софи закусила губу, чтобы не закричать. Как она могла объяснить, что все должно было оставаться таким, как в ту ночь, когда забрали Лачлана? Могла ли Глория понять, что это была попытка остановить в этом маленьком мире стремительно ускользающее время – попытка, которая придавала Софи уверенности в том, что так у нее больше шансов вернуть Лачлана?

– Молоко прокисло в холодильнике, – сказала Глория, и Софи резко оглянулась на нее. – Я имею в виду, что за всем надо следить, – вяло добавила Глория.

– Я собираюсь принять ванну. – Софи прошла в ванную комнату и хлопнула дверью.

– Ужин будет готов через полчаса, – сообщила Глория из коридора.

– Я не голодна.

– Тебе надо поесть.

– Я не голодна.

Софи наполнила ванну горячей водой, налила средство для ванн, которое использовала при купании Лачлана и легла в воду, вдыхая аромат. Из глаз хлынули слезы и, скатываясь по щекам, закапали прямо на пенные хлопья.

Она привстала, услышав звонок мобильного, лежавшего на куче сброшенной на пол одежды.

– Это я, – услышала она голос Ангуса. – Я тут разузнал кое-что о Сойере, но не знаю, станет ли тебе от этого легче.

– Говори, – сказала Софи срывающимся голосом.

– За ним вели наблюдение – полиция часто так делает, если есть основания подозревать человека. – Софи закрыла глаза. – Их интересует, что он делал у реки. Ну, ты знаешь об этом.

Конечно, Софи знала.

– И что, по их мнению, произошло?

– Они считают, что он мог оставить ребенка где-нибудь по пути. Отдать его кому-нибудь.

– Другу?

Ангус колебался.

– Торговцу детьми.

– Я думала, что у нас такого нет.

Софи почувствовала, что теряет сознание – то ли от горячей ванны, то ли от услышанного.

– Это только их предположения, – попытался утешить Ангус.

– Почему они не прижмут его к стенке и не заставят во всем признаться?

– Он не хочет разговаривать с полицией, а его адвокат – матерый волк, тот любому перегрызет глотку.

В голове у Софи стоял густой туман, такой же, как пар в ванной комнате. Мысли путались, не давая возможности четко оценить ситуацию.

– И это единственное, что их останавливает?

– Есть правила.

– Но речь идет о моем ребенке! – воскликнула Софи.

– Я знаю, и полиция знает об этом. Они делают все, что в их силах, но есть границы закона, за которые они не могут выходить.

– Почему Элла не рассказала мне об этом?

– Во-первых, они желают предотвратить утечку информации, во-вторых, не хотят, чтобы о ходе расследования знали те, кому не следует знать. – Софи провела по лицу мокрой ладонью. – Мне удалось получить эту информацию благодаря друзьям, которые мне доверяют.

– Тебе нельзя доверять. Ты только что все мне рассказал, – напомнила Софи.

– Но я знаю, что ты мне доверяешь, – продолжал Ангус. – Пойми, если ты спросишь об этом Эллу, она станет все отрицать. Но она поймет, что произошла утечка информации, и это чревато последствиями.

Закончив разговор с Ангусом, Софи бросила телефон на кучу одежды и снова легла в воду. Всегда она верила полиции, и это доверие возросло, когда она стала парамедиком и начала тесно сотрудничать с полицейскими, а потом вышла за одного из них замуж. Если полиция подозревала Сойера, то наверняка это сделал он.

Это я во всем виновата.

Софи почувствовала приступ тошноты, быстро вылезла из ванны и склонилась над унитазом. Ее рвало.

Следовало что-то предпринять тогда, и она спасла бы жену и ребенка Сойера. Следовало проявить к Сойеру больше сострадания. Если бы тогда, в его доме, она не сдерживала слез, он знал бы, что она переживает за его родных. Следовало не отсиживаться в больнице, а поехать к нему, поговорить, посочувствовать ему.

В дверь постучали.

– С тобой все в порядке?

– Оставьте меня.

Софи в оцепенении стояла перед раковиной. Она злилась на себя. Она злилась на Глорию за то, что та пришла наводить порядок в её доме. Она злилась на Эллу, которая не все ей рассказала.

Чего они так боятся?

Неужели они думают, что я могу похитить Сойера и пытать его, пока он не скажет правду?

Казалось, от грохота музыки в «Красном фазане» вот-вот лопнут барабанные перепонки. Дэннис окинул взглядом толпу.

– Придется нелегко.

Но у них с Эллой не было выбора. Ван Пельт отказался встречаться с ними до тех пор, пока Сойера не арестуют. Ни сегодня, ни завтра, ни в день похорон. Может быть, после похорон. Может быть.

В пабе стоял оглушительный рев. На маленькой сцене причудливо извивался ди-джей, красные и зеленые лампочки, украшавшие зал, мигали с такой бешеной скоростью, что могли довести до апоплексического удара. Элла заметила Фарука, бармена, с которым она говорила несколько часов назад. Ни он, ни двое других работников не узнали людей на фотографиях.

Элла проследовала за Дэннисом в дальний угол паба, втянула через ноздри наполненный сигаретным дымом воздух и похлопала по плечу молодого парня с козлиной бородкой в рваных джинсах и черной футболке. Он обернулся к ней с улыбкой, которая вмиг сползла с его лица при виде полицейского жетона. Элла протянула ему фотографии.

– Вы узнаете кого-нибудь из этих людей?

– Что?

Элла повторила вопрос, перекрикивая грохот. Он и стоявшая рядом с ним девушка посмотрели на фотографии и отрицательно покачали головами.

– Извините! – прокричал парень в ответ.

Элла улыбнулась ему в знак благодарности и направилась дальше.