Когда она вставила ключ в замок зажигания, Крис сказал:

– Мне надо, чтобы ты отвезла меня в город.

– Ни за что.

Он открыл дверь.

– Тогда я возьму такси и доберусь до города сам.

Какое-то время Глория изучающе смотрела на сына рассматривая рану на его лице и кровоподтеки под глазами, потом повернула ключ в замке зажигания. Крис закрыл дверь.

– Спасибо.

Они ехали по скоростной автотрассе Пасифик-хайвей через район Северного Сиднея, когда Глория спросила:

– Куда мы едем и зачем?

– В Главное управление полиции. Мне надо кое с кем повидаться.

– Зачем?

– Чтобы решить некоторые вопросы.

– Нельзя это сделать по телефону?

– Нельзя.

От яркого света фар встречных машин у Криса разболелась голова. Он закрыл глаза и ощутил приступ головокружения.

Когда они ехали по Харбор-бридж, Крис указал на здание Главного управления полиции, расположенного в Сити.

– Остановись здесь. Я пробуду там недолго.

Глория тревожно оглянулась по сторонам.

– Здесь запрещена стоянка. Меня могут оштрафовать.

– Если заметишь полицейского, просто сделай пару кругов по району.

Крис вышел из машины, не обращая внимания на протесты матери.

В здании управления он уверенно направился к лифту. По коридорам туда-сюда сновали люди. Кто-то на ходу поприветствовал его, но Крис даже не оглянулся, он не сводил глаз с двери офиса по найму персонала.

Когда Крис вошел, молодая женщина-констебль подняла глаза и вскинула руку в знак приветствия.

– Чем могу вам помочь?

– Я хочу поговорить с Дином.

В приоткрытую дверь выглянул Дин.

– Крис?

Они сидели за столом напротив друг друга.

– Не верю своим глазам! Как они могли выписать тебя из больницы так быстро! – воскликнул Дин, поправляя широкий пенопластовый бандаж на шее.

– Ты мне так и не перезвонил.

– Тут у нас сумасшедший дом, – Дин кивнул на составленные в углу коробки с почтой. – Такой наплыв дел, телефоны звонят непрерывно, люди присылают запросы, подают заявки, задают всякие глупые вопросы: например, смогут ли они поступить на службу в полицию, если ранее им выдвигали обвинение в изнасиловании. – Дин улыбнулся Крису, но тот не отреагировал. Лицо Дина снова стало серьезным. – Есть какие-нибудь новости о твоем сыне?

– Хотел об этом спросить у тебя.

– Хм?

Крис наклонился вперед.

– Скажи им, что я больше не представляю для них никакой опасности, хорошо? Скажи, что я готов сделать все, что они захотят.

– О чем ты?

– То, что я сделал, было ошибкой, и я это осознал. – Крис проигнорировал вопрос. – Но больше никто не знает, что это сделал я. Я больше ничего никому не расскажу. Единственное, что мне нужно, – это мой сын.

– Крис, дружище, я не понимаю тебя.

Криса бросило в жар, в ушах начало звенеть, но он глубоко вдохнул и продолжил:

– Чего они хотят? Убить меня?

– Крис…

Пытаясь избавиться от черных точек перед глазами, Крис несколько раз моргнул.

– Поговори с ними, передай им мои слова, а я буду ждать твоего звонка. – Крис наклонился, уронив голову на колени. – Ты знаешь, детектив Маркони занимается делом Хоткемпа. Потянув за правильную ниточку, можно легко размотать клубок.

Его собеседник не издал ни звука. Когда кровь прилила в голове, Крис выпрямился и посмотрел через стол. Дин не сводил с Криса глаз.

– Передай им то, что я сказал тебе.

Неожиданно Дин улыбнулся:

– Думаю, тебя слишком рано выписали из больницы. Из-за ранения в голову у тебя возникают какие-то навязчивые идеи, как у параноика.

– Я не могу бесконечно ждать, – не обращал внимания на его слова Крис. – Пусть они вернут его сегодня же. Передай им.

Дин неуверенно засмеялся.

– Пожалуй, я вызову «скорую», чтобы они отвезли тебя туда, где тебе следует быть.

Крис встал и неуверенной походкой направился к двери.

– Ты скажешь им, – повторил он вместо слов прощания.

К счастью, лифт был пуст. Крис прислонился лбом к холодной стальной двери, пытаясь сдержать слезы. Он догадывался, что Дин станет все отрицать, но в глубине души теплилась надежда, что бывший напарник подаст ему хоть какой-то знак, что послание дойдет до тех, кому оно было предназначено, и все будет улажено. Дин же, напротив, никак не отреагировал, и только когда речь зашла о Хоткемпе, в его глазах промелькнул ужас.

В квартирах на верхнем этаже никого не оказалось дома. Софи остановилась, чтобы собраться с силами, и оперлась на подоконник. Сквозь разбитое стекло в оконной раме Софи смотрела на южные окраины, где было еще так много домов и так много семей с детьми.

– Сегодня ты не такая, какая-то другая, – заметил Ангус.

И это было правдой. Приступая к осуществлению своего плана, она свято верила, что это был единственный способ найти Лачлана. А теперь эти поиски по квартирам казались бессмысленной затеей, попыткой заполнить время, пока она обдумывала, что еще можно предпринять, чтобы найти Лачлана.

Софи скосила глаза на Ангуса, раздумывая о том, насколько ему можно доверять. Он сохранил в тайне от Криса ее самую большую ошибку и никогда не напоминал ей о случившемся. Ангус согласился помогать ей и даже рассказал ей то, о чем она не должна знать. Сейчас же Софи задумала сделать нечто посерьезнее, чем тот обман с осмотром детей по квартирам. Наконец она спросила:

– Приходилось ли тебе вести дела, в которых закон не встал на защиту невиновных людей? Когда кто-то не заплатил за свое преступление?

– Многие люди получают приговоры более мягкие, чем они того заслуживают.

– Я имею в виду те дела, когда преступнику вовсе удалось избежать наказания, когда ему не предъявили обвинения.

Ангус утвердительно кивнул головой.

– Такое нередко случается.

– У тебя не возникало при этом желания как-то повлиять на ситуацию?

Ангус отряхнул невидимую пыль с галстука.

– Да, было такое однажды.

Софи повернулась лицом к Ангусу.

– Когда я работал в Бэнкстауне, один ублюдок похитил двенадцатилетнюю девочку, которая возвращалась домой с урока танцев. Девочка мечтала стать балериной. Ей пришлось давать публично показания в суде и отвечать на вопросы, касающиеся физиологических подробностей и того, что с ней сделал этот тип. Потом дело приостановили из-за юридических формальностей, а девочка приняла большую дозу антидепрессантов, выписанных накануне ее матери. Она неделю провела в реанимации, а когда пришла в себя, оказалось, что ее мозг пострадал и теперь она не сможет ни танцевать, ни учиться в школе. Но самое страшное – она помнила все, что с ней произошло, в мельчайших подробностях. – Ангус ударил кулаком по стене. – Позже я встретил ее мать, и она рассказала мне, что, когда они выставили дом на продажу, этот подонок пришел под чужим именем сделал снимок кровати девочки и прислал им по почте.