При этих словах его собутыльники загоготали.

– Давай деньги, – повторил Боря.

– Ребята, смотрите, этот сморчок хамит, – сказал Сергей, обращаясь к своим приятелям, – а ну, пошёл отсюда! – Он схватил Борю за ворот рубашки и хотел отбросить его к двери, картинно продемонстрировав свою силу. По сравнению с остальными присутствующими он действительно выглядел великаном, но Боря быстрым движением перехватил руку тракториста и нажал на болевую точку. Тот на секунду застыл на месте, хватка его ослабла, а Коган ударил его ногой в пах, взял за волосы, со всей силы приложил его голову к своему колену и оттолкнул уже обмякшее тело.

– Если ты не вернёшь деньги, будет хуже, – спокойно повторил Борис.

Сергей несколько секунд приходил в себя, а потом, схватив монтировку, бросился на Когана, но движения его были чуть замедленны. Боря увернулся и, повторив хорошо отработанную серию, уже продолжал бить в кровавую массу, которая за несколько минут до этого была улыбающейся самодовольной физиономией. Затем, дав возможность телу упасть, сказал:

– Давай деньги, сука.

– У меня нет.

– Давай, что осталось.

Сергей с трудом вынул из кармана купюры.

– Завтра принесёшь остальное.

– У меня больше нет.

– Меня это не интересует. Чтобы до обеда деньги были.

На следующий день один из его собутыльников принёс оставшуюся сумму. Боря отдал её в общий котёл. После этого его сотрудники уже не следили за тем, добросовестно ли он работает, а когда в конце шабашки делили заработок, то к его доле добавили премию за ремонт экскаватора. Это сильно подняло его авторитет в собственных глазах и он возвращался домой в прекрасном настроении. Он был в выгоревшем комбинезоне, чёрных очках и кепке. Физиономию его покрывала густая борода, которую он не брил с первого дня работы. Боря испытывал ностальгическое чувство к своему облику и одежде, понимая, что скоро с ними придётся расстаться. Зайдя в автобус, он встал на задней площадке и начал рассматривать пассажиров. Впереди, почти в самом начале салона, Володя Муханов разговаривал с очень симпатичной блондинкой. Боря хотел было окликнуть приятеля, но что-то удержало его и он начал наблюдать. Женщина откровенно флиртовала с Мухановым. Володя же вёл себя более сдержанно, но, как и она, всецело был занят разговором и ни на кого не обращал внимания. Боря смотрел на него в упор и, почувствовав это, Володя оглянулся, но скользнув взглядом по загорелому бородачу в выгоревшем комбинезоне, тёмных очках и надвинутой на глаза кепке он Когана не узнал. Боря не думал, что он так сильно изменился, и ему уже хотелось проверить, узнает ли его собственная дочь. Сомнения его рассеялись, когда она открыла дверь и, бросившись ему на шею, сказала:

– Папочка, ты стал ужасно колючий. Сбрей эту дурацкую бороду.

Боря действительно сильно изменился за время шабашки. Он так привык использовать матерные загибы, что первые несколько дней ему очень трудно было разговаривать с Леной: слишком уж резким был контраст королевского английского и русского матерного. А когда период адаптации прошёл, он решил на английский больше сил не тратить. Зачем? Заниматься им из любви к искусству глупо, а вероятность того, что он пригодится, практически равна нулю.

Теперь у Бори было много свободного времени и он рассчитывал отдохнуть до следующего сезона. Долгое отсутствие примирило его с Раей, а тяжёлая физическая работа отвлекла от неприятных мыслей. Он соорудил дома турник и каждый день подолгу занимался спортом. В остальном он вёл лениво-размеренный образ жизни: утром отвозил Лену в детский сад, вечером забирал её оттуда и пешком шёл с ней до дома. Его обязанностью также стало готовить, ходить в магазин и убирать квартиру. В остальное время он читал или сидел перед телевизором. В общем, так же как и его отец, выполнял обязанности домашней хозяйки. Однако вскоре эта идиллия закончилась: у Софьи Борисовны обнаружили рак.

Болезнь быстро прогрессировала и Боря начал искать лекарства. Приличных болеутоляющих в Советском Союзе не было, а привозные стоили огромных денег. Узнав их цену, Боря невольно охнул, а женщина, обещавшая их достать, сказала:

– Лечиться даром – это только даром лечиться.

До сих пор сам он пользовался бесплатной медициной, а лекарства всегда покупал в аптеке. Теперь же, когда ему пришлось платить за контрабанду, он лишний раз убедился, что не зря поехал на шабашку. Как только Софья Борисовна начала принимать французские таблетки, боли значительно ослабли, а она, понимая, что долго не протянет, стала искать способы побыстрей закончить свои мучения. Яков Семёнович понял её намерение и внимательно следил за ней, давая только болеутоляющие. Страдания жены подкосили его. Он сильно ослаб и с трудом передвигался по дому. Боря большую часть времени проводил у родителей. Рая помогала ему, но уже не требовала срочно устроиться на работу, понимая, что платить за сиделку они не смогут.

В начале лета состояние Софьи Борисовны стало безнадёжным. Чувствуя приближение смерти, она позвала сына и начала объяснять ему, как организовать похороны. Давая последние указания, она иногда замолкала. Казалось в батарейках, которыми питался её организм, не хватало энергии и её мозг на время прекращал функционировать. Потом батарейки заряжались, мозг получал необходимую подпитку и она продолжала говорить, но такие периоды становились всё короче, а перерывы между ними всё длиннее и, наконец, энергия иссякла.

Борис позвонил в бюро ритуальных услуг и мать увезли в морг. Отец сидел рядом и плакал. После смерти жены главная нить, связывавшая его с жизнью оборвалась и делать ему в этом мире было нечего. Боря стал готовить себе постель, но Яков Семёнович сказал, что переночует один.

– А ты не боишься? – спросил Борис.

– Мне уже нечего бояться, – ответил он, – иди домой, в случае чего я тебе позвоню.

Боре очень хотелось увидеть Ленку и побыть с Раей. Сейчас это было ему особенно необходимо. Он знал, что после такого печального события только жена сможет его успокоить.

На следующее утро он позвонил отцу, но Яков Семёнович не брал трубку. Боря решил проверить, в чём дело и поехал к нему.

Отец был мёртв.

После смерти родителей Боря разобрал их вещи и сделал в квартире косметический ремонт. Там всё ему было хорошо знакомо. Он часто бывал здесь, а после рождения Лены иногда тайком от жены приходил сюда и отсыпался на своей кровати. Он был твёрдо уверен, что с соседками ему жить будет гораздо легче, чем с тёщей. Он знал их много лет. Раньше их было трое: мать и две дочери. Старшая из сестёр рано вышла замуж и уехала на другой конец города. Младшая, Тамара, нигде не работала и проводила большую часть времени в своей комнате. Её странности не очень бросались в глаза, потому что мать всё время её опекала.

Пока Боря ремонтировал квартиру родителей Нина Михайловна с Леной уехали в Крым. Вместе с ними поехала и Великанида Игнатьевна со своей внучкой.

Борис всегда удивлялся, как эти женщины могут быть лучшими подругами. Менее похожих людей трудно было отыскать: одна эмоциональная оптимистка, с восторгом принимавшая окружающую действительность, другая язвительная пессимистка, не верившая ни в бога, ни в чёрта, ни в светлое будущее, ни в рабское прошлое.