высокообразованный из четверки охранников болезненно морщился при каждом движении — зелёный шелк его сановнического халата уже не раз окрасился кровью.

Фу Сыгую, второму из четырех по силе и умению, приходилось тяжко против сражающейся врукопашную вражеской воительницы — не успевая подставлять свою булаву под непрерывный град ударов ногами и ладонями, он поневоле отступал, кривясь от боли в изрядно намятых боках. От мощных, но достаточно медленных атак его тяжёлого оружия, женщина уворачивалась без труда.

Старший из телохранителей, Гу Дучэн, никак не успевал за вертким молодчиком в черном — удары его парных топоров снова и снова рассекали воздух, не дотягиваясь до вражеской плоти. Парень с птицелапым жезлом без труда ускользал от атак Дучэна, не оставляя попыток поразить его своим оружием, но черненые стальные когти раз за разом наталкивались на лезвия подставленных топоров — защиту самого опытного из стражей царской семьи Да Ли было не так-то просто пробить.

Хуа Хэгэнь, оценив бедственное положение соратников, бросился на помощь Фу Сыгую, чьи движения все больше замедлялись. Сабля военного министра Да Ли выскользнула из ножен, и сверкнула стальным полумесяцем, с шипением вспарывая воздух. Застигнутая врасплох злодейка кое-как уклонилась, скомкав очередную атаку, и с трудом удержав равновесие, чем не замедлил воспользоваться Фу Сыгуй. Тяжёлая граненая булава, покрытая медью, рухнула на плечо женщины, заставив ее правую руку бессильно повиснуть. Ранение вражеской воительницы перевернуло ее поединок с ног на голову — теперь, она отступала и уклонялась от с гудением вращающегося оружия своего противника, вынужденно уйдя в глухую защиту. Удовлетворённо кивнув, Хуа Хэгэнь поспешил на помощь двум товарищам, что никак не могли совладать с буйным толстяком.

* * *

— Кто бы ты ни был, уйди с моей дороги, и останешься в живых, — не терпящим возражений тоном отчеканил государь Да Ли. — Если не отступишься — не вини меня за безжалостность к немощному калеке.

Противник Дуань Чжэнмина криво ухмыльнулся, и не подумав сдвинуться с места. Он не казался опасным — наоборот, согбенный и седой, тяжело опирающийся на костыли, этот длинноволосый старик в фигурной медной маске выглядел беспомощным и хрупким. Лишь его глаза, пылающие глухой, застарелой ненавистью, не соответствовали образу безобидного калеки.

Седой старец стоял на пути к небольшому каменному домику с зарешеченными окнами и тяжёлой дверью, окованной железом — темнице Дуань Юя. Юный принц уже успел докричаться до пришедшего на помощь дяди, умоляя его поспешить — по словам юноши, «сестрица Лин вела себя все более неподобающе». Однако же, правитель царства Да Ли, и заодно, его сильнейший мастер боевых искусств, не торопился бросаться в бой, очертя голову — ему очень и очень не нравился этот кажущийся беспомощным покалеченный старик.

Странный старец криво ухмыльнулся, заставив тянущиеся из-под его маски уродливые шрамы зашевелиться сизыми червями, и напал сам. Его атака едва не удивила Дуань Чжэнмина в самый последний раз: государь Да Ли с трудом уклонился от мастерски пущенной пальцевой техники Одного Ян, переполненной мощью.

— Где ты украл мое семейное искусство, злодей? — рявкнул Чжэнмин, отвечая множеством быстрых выплесков ци.

Его враг лишь оскалил редкие жёлтые зубы в подобии улыбки, принимая удары на защитную технику. Правитель Да Ли не отступился — брошенный им сгусток ци, пылающий силой, врезался во вражеский щит, там, где он был более всего истончен первыми атаками, и без труда сокрушил его. Искалеченный старец на волосок разминулся с верной смертью, оттолкнувшись от земли костылями, и уйдя в сторону. Его техника шагов, неуклюжая и странная, была, тем не менее, достаточно действенной. Уклонившись, он направил свою неловкую, но скорую поступь прямиком к Дуань Чжэнмину, и, укоренившись на ногах и костыле совсем близко от противника, обрушил на него непрерывную волну ци, давящую, словно лавина, сошедшая с горы Тайшань.

— Кто ты? — вновь потребовал ответа правитель Да Ли, силой встречая вражескую силу. Внутренняя энергия двух воителей, не уступающих друг другу мощью, столкнулась, вызвав бурный порыв ветра.

Странный калека вновь криво ухмыльнулся. Исходящее от него давление вдруг возросло на порядок, и Дуань Чжэнмин вынужденно отступил, легко оттолкнувшись от утоптанной земли. Техника шагов на мгновение превратила рослого и сильного мужчину в бестелесный призрак, вознося его на вершину одного из приземистых деревьев, росших во дворе поместья. Государь Да Ли на мгновение замер, опираясь подошвами богато расшитых сапог на мелкую древесную листву, едва поколебавшуюся под его весом, и вновь спрыгнул наземь, готовый атаковать и защищаться. Его противник, впрочем, не спешил продолжать битву. Вместо этого, он нарушил свое долгое молчание. Голос старца-калеки, глухой и жуткий, звучал отголосками демонического рева, словно обитатели Диюя решили докричаться до смертных. Синюшные губы странного старика так и не разомкнулись.

«Как ты оцениваешь мои умения, враг мой?» прозвучало в воздухе. «Кто из нас сильнее?»

— Твоё развитие внутренней энергии выше моего, — медленно промолвил Дуань Чжэнмин. — Ты владеешь техниками Одного Ян не хуже меня, — на мгновение замолчав, он закончил, жёстко и бесстрастно:

— Однако же, ты искалечен и стар. Если мы сразимся в полную силу, я убью тебя. Будь уверен, именно это и случится, если ты не уйдешь с моего пути.

Смех жуткого старца зазвучал рушащимся камнепадом. Он оскалил зубы, криво ухмыляясь, и его потусторонний голос вновь зазвучал рыком голодного демона:

«Пока ты будешь пытаться, твои племянник и племянница успеют зачать своего первенца, навеки осрамив семейство Дуань. Не сомневайся, об этом узнает все царство. Как ты взглянешь в глаза своим подданным, испытав подобный позор, враг мой?»

— Самонадеянный старый глупец, — процедил сквозь зубы правитель Да Ли. — Сейчас я покажу тебе, что бывает с теми, кто недооценивает семью Дуань и лично меня, — он сорвался с места в длинном прыжке, и пущенный им стремительный шквал сгустков ци сошёлся на согбенной фигуре старца сверкающим копейным остриём.

* * *

Дуань Чжэнчунь ушел техникой шагов от атаки Цинь Хунмянь — череды быстрых уколов короткими парными клинками, — уклонился от нисходящего удара меча Гань Баобао, и кое-как проскользнул под свистнувшей совсем близко саблей Чжун Ваньчоу. Избегнуть последовавшего за сабельным ударом пинка он не сумел, и покатился по земле, громко стеная и охая. Хозяин Долины Ваньцзе довольно захохотал, и бросился за ним, заранее занося саблю.

— Чжэнчунь! — дружно воскликнули два обеспокоенных женских голоса, и в следующий миг, Чжун Ваньчоу пришлось спешно уклоняться от трех метящих в