– У тебя что-то на лице, – прошептал он. – На щеке, у правого уха.

Регина дотронулась до лица и нащупала несколько налипших огуречных стружек. Воровато оглядевшись, она стерла их. К счастью, мужчины за столом были слишком благовоспитанны, чтобы показать, что они что-то заметили.

– Ну, как бы там ни было, а по мне так вино отличное, – произнес Ласло и осушил бокал.

И тут у стола нарисовалась хостес, а следом за ней потный, взъерошенный Вадик. Регина никогда не могла понять, почему появление Вадика – просто даже один взгляд на него – всегда поднимало ей настроение и успокаивало.

– Вадик! – воскликнула Регина, и Боб поморщился.

Он не то чтобы сомневался на их счет – волновал его только Сергей, поскольку Боб знал, что в России у них с Региной был роман. Просто в этой ее дружбе с Вадиком Боб чувствовал себя не у дел. Особенно его раздражало, что Вадик с Региной, если оказывались рядом на его корпоративных ужинах, непременно начинали перешептываться по-русски.

– Ты вообще-то можешь и не шептать, – как-то заметил он Регине. – Я все равно по-русски не понимаю.

Вадик это знал, поэтому пролез и уселся рядом с Бобом, а не с Региной.

– Простите за опоздание, – извинился он. – Надо было одно дело доделать.

– Проблемы с девушками? – спросил Боб.

– Вроде того, – ответил Вадик.

Четверо мужчин понимающе вздохнули.

Еда в “Боргезе” была отменная – салат из лисичек и языка ягненка, телячьи мозги в корочке из фисташек, – но Регина заметила, что не получает удовольствия ни от того, ни от другого. И разговор за столом шел все больше о непонятных технических вопросах.

Все они сделали анализ на геном в “Пляшущей дрозофиле”, чтобы посмотреть, как это все работает. Результаты преподнесли им любопытные факты об их генетических заболеваниях и наследственности. Боб пытался уговорить и Регину сделать анализ, но она отказалась.

– Зачем мне приложение, которое подберет людей с таким же геномом? С тем же успехом я могу поискать людей с такой же формой носа, – ответила она тогда Бобу. И теперь не удержалась, чтобы повторить это всем присутствующим.

Ласло хихикнул, но Боб недовольно глянул на нее.

– Регина, не у всех такой выдающийся нос, как у тебя, – ввернул Вадик.

Настал черед Боба хихикать. Он хлопнул Вадика по спине и сказал:

– В точку, мой друг, в самую точку.

Какого черта, Вадик? – подумала Регина. Он явно решил играть на стороне босса.

– А посмотрите-ка на мой лоб, – предложил Ласло. – У меня исключительно низкий лоб, вы не находите?

Все посмотрели. У него и вправду был довольно-таки низкий лоб и довольно-таки тяжелая надбровная дуга, нависавшая над лицом, как тент над террасой.

– Это потому что во мне три целых одна десятая процента неандертальца, а это довольно высокий показатель.

– У меня две целых, шесть десятых, – сообщил Боб.

– У нас две и восемь – отозвались Нгуен и Дев.

– У меня две и одна, – сказал Вадик.

– Такой низкий? Это потому, что ты русский, а русские произошли от медведей, а не от неандертальцев, – пошутил Ласло.

Все зашлись от смеха, а потом вопросительно посмотрели на Регину. Был ее черед поделиться процентами, доставшимися от неандертальца.

– Я не делала анализ, – сообщила она.

– Она не сделала анализ, – подтвердил Боб.

– Но почему? – удивился Ласло.

– Не хотела знать результаты. Медицинские так уж точно.

– И это при том, что ее мать умерла от генетической болезни, – уточнил Боб.

Вот так спасибо, Боб! – подумала Регина. Давай-ка обсудим мою семейную историю болезни с твоей треклятой командой. На секунду ей страшно захотелось рассказать в отместку про его пунктик на тему предполагаемой связи с Тюдорами, но решила, что это будет уж совсем некрасиво.

Они все еще выжидающе смотрели на нее.

– Прежде всего, мы не знаем наверняка, наследственная ли форма рака была у моей матери, – заговорила Регина, повысив голос. – И даже если подтвердится, что у меня есть этот ген, шанс, что я умру от той же формы рака, составляет пятьдесят процентов. Если ответ положительный, то пятидесяти процентов мало для того, чтобы подвергаться мучительным упреждающим операциям, а я не готова жить, зная, что есть большая вероятность умереть так же, как моя мать. А если ответ отрицательный, вообразите мое потрясение, если в какой-то момент меня поразит какая-нибудь другая жуткая форма рака. Или даже та же самая, просто не генетическая.

На слове “рак” Ласло и Дев опустили вилки и стали внимательно ее слушать. Регина не выносила этого. Не выносила внимания к себе. Она уже сто раз пожалела, что не сдала этот идиотский анализ – сейчас бы поделилась своими процентами от медведей и неандертальцев, и дело с концом.

– А у тебя мрачный склад ума, – заметил Ласло.

Боб горячо закивал, как будто говоря: “Ну а я о чем?”

– Мой отец тоже из Восточной Европы. Вот же был мрачный тип! – добавил Ласло.

– Видимо, придется списать это на ген медведя! – произнес Вадик.

Все засмеялись. Регина благодарно выдохнула, но Боб не унимался.

– Не в мрачности дело! – заявил он. – А в том, готова ты взять ответственность за свою жизнь или нет. Отказываясь от анализа, ты отказываешься от ответственности.

– Но я-то как раз считаю, что мы в любом случае не способны нести ответственность за свою жизнь, – возразила Регина.

Боб только покачал головой, а все остальные сочли, что будет разумнее оставить Регину в покое.

Принесли горячее. Но теперь Регина была так взвинчена и утомлена, что есть ей совсем расхотелось. Приборы стали слишком тяжелыми. Нарезать еду и подносить вилку ко рту казалось нестерпимо изнурительным занятием.

Команда продолжала обсуждать геномы. Очевидно, еще и по форме и расположению мочек можно было выявить кое-какие генетические заболевания. Среди обладателей приросших мочек велик процент диабетиков, а люди со свободно висящими скорее бывают крепкими и здоровыми.

– У меня одна такая, другая сякая, – заявил Нгуен.

Все по очереди изучили его мочки. Регина с трудом поборола зевок.

Боб красноречиво посмотрел на нее. Он не был глупым или бесчувственным. Он видел, как ей скучно. Так скучно, что она его немножко ненавидела. Это обижало его. Расстраивало. Разочаровывало. Не только сейчас, он вообще начинал разочаровываться в их браке. Как вообще им могло прийти в голову, что они будут счастливы вместе?

– Бессмертие! – вдруг выпалил Боб. – Именно! Именно об этом я и говорил.

Бессмертие? Она не заметила, как сменили тему. Если бы Вадик сидел рядом, тихонько переспросила бы по-русски. Но нельзя же спросить Боба и выдать, что она совершенно не слушала.