Найт обернулся и увидел Эльфриду, совершающую свой высотный променад. Его бросило в краску от смеси беспокойства и гнева на ее безрассудство.

– А я-то верил, что у вас больше здравого смысла, – сказал он.

Она покраснела немного, но продолжала прогуливаться.

– Мисс Суонкорт, я требую, чтобы вы сошли вниз! – крикнул он.

– Я сойду через минуту. Я в полной безопасности. Я часто так делаю.

В этот самый миг, оттого что его слова пробудили в ней легкое негодование, нога Эльфриды зацепилась за маленький пучок травы, который рос в соединении меж камней, и она почти потеряла равновесие. Найт прыгнул вперед, его лицо исказилось от ужаса. Благодаря тому, что, казалось, было особым вмешательством тактичного Провидения, она отшатнулась к внутреннему краю парапета, а не к внешнему, и стала падать на плоскую крышу, коя на два-три фута была ниже стены.

Найт подхватил ее, как в тиски, и сказал, задыхаясь:

– Не думал я, что когда-нибудь встречу настолько глупую женщину, что будет способна на такую выходку! Великий Боже, вы должны стыдиться!

Тесная близость тени смерти заставила ее помертветь и побледнеть как труп, прежде чем он заговорил. Она и так была насмерть перепугана, а его слова добили ее, и она потеряла сознание в его объятиях.

Глаза Эльфриды оставались закрытыми не более сорока секунд. Она открыла их и сразу же вспомнила свое положение. На ее лице выражение сурового гнева сменилось сожалением. Но его жестокие слова порядком ее напугали, и она стала вырываться на свободу.

– Если вы можете стоять самостоятельно, что вы, разумеется, можете, – сказал он, разжимая объятия. – Я едва ли знаю, что мне делать – смеяться ли вашей причуде или разбранить вас за ее глупость.

Она немедленно стала оседать на свинцовую крышу. Найт подхватил ее снова.

– Вы ранены? – спросил он.

Она пролепетала что-то бессвязное и попыталась улыбнуться, потом сказала, порывисто отвернув от него лицо:

– Я просто напугана. Поставьте меня наземь, поставьте меня наземь!

– Но вы же не можете стоять, – заметил Найт.

– Вы этого не знаете; как вы можете знать? Я просто напугана, говорю же вам, – отвечала она обидчиво и поднесла руку ко лбу.

Тогда Найт увидел, что у нее был глубокий порез на запястье, видимо полученный ею, когда она опустилась на выступающий угол свинцовой крыши. Эльфрида тоже, кажется, впервые почувствовала и увидела этот порез и на минуту почти потеряла сознание снова. Найт быстро перевязал ее раненое запястье своим носовым платком, и, добавляя сложности ситуации, грозовая туча, за которой он наблюдал, стала проливать на них тяжелые капли дождя. Найт поднял глаза и увидел священника, который торопливо шагал к дому, а миссис Суонкорт шла вперевалку рядом с ним, точно торопливая утка.

– Если вы ослабели настолько, то будет гораздо лучше позволить мне снести вас вниз, – сказал Найт. – Или, во всяком случае, в какое-то укрытие от дождя.

Но ее возражения против того, чтобы он нес ее, сделали для него невозможным поддерживать ее дольше чем на пять шагов.

– Это глупость, огромная глупость, – сказал он, опуская ее наземь.

– И впрямь, – пролепетала она со слезами на глазах. – Я сказала, что меня не надо нести, а вы говорите, что это глупость!

– Поскольку это так и есть.

– Нет, это не так!

– А я думаю, что глупость. Во всяком случае, первоисточник у нее такой.

– Я с этим не согласна. И вам нет нужды так сердиться на меня – я этого не стою.

– Но вы и правда стоите. Вы достойны ненависти королей[90], как некогда изрек один писатель. Ну, а теперь вы сомкнете свои ручки позади моей шеи, чтобы я мог отнести вас вниз, не поранивши.

– Нет, нет.

– Вам лучше согласиться, или все решат за вас.

– Это еще что?!

– Я лишу вас возможности выбирать.

Эльфрида сделала маленький понимающий кивок.

– Что ж, теперь не извивайтесь, когда я попытаюсь донести вас.

– Я тут ничего не могу поделать.

– Тогда терпите молча.

– Мне все равно. Мне все равно, – повторяла она томным голосом и с закрытыми глазами.

Он поднял ее на руки, ступил на винтовую лестницу и стал медленными и осторожными шагами спускаться по каждому витку. Затем с нежностью матери, нянчащей дитя, он стал заботиться о порезе на ее руке. В течение всего процесса, пока он вытирал его да перебинтовывал носовым платком снова, на ее лице выражение страдальческого равнодушия сменилось чем-то похожим на задумчивый интерес, который порой украшали маленькие приступы дрожи и пустяковая разновидность трепета.

На обеих ее щеках в самой середине загорелось по маленькому красному пятну размером с облатку, которые проступили явно и продолжали становиться больше. Эльфрида каждую минуту ожидала, что последует повторение нравоучения о ее глупости, но Найт ограничился тем, что сказал:

– Пообещайте мне больше НИКОГДА не разгуливать по этому парапету.

– Башню скоро снесут, поэтому я не буду…

Спустя несколько минут она продолжала, понизив голос, и молвила серьезным тоном:

– Вам, разумеется, как и любому, знакомы те странные чувства, которые мы порой испытываем, когда наша жизнь на одно мгновение видится нам как бы в двух видах?

– Словно мы уже проживали этот момент раньше?

– Или переживем его снова. Что ж, я почувствовала на башне, что нечто похожее на эту сцену вновь случится с нами обоими.

– Помилуй нас Бог! – отозвался Найт. – Пообещайте мне, что вы никогда больше не будете гулять по таким местам ни под каким видом.

– Я обещаю.

– То, что такого случая не было раньше, это мы знаем. А чтобы вновь не стряслось что-то подобное, вы дали мне клятву. Так выбросите же из головы эту глупую фантазию.

Прошел очень сильный дождь, однако молний не было. Спустя еще несколько минут и сам шторм закончился.

– Ну, теперь, пожалуйста, обопритесь на мою руку.

– Ох нет, в этом нет никакой нужды.

Такой возврат к прежнему своеволию объяснялся тем, что он, говоря о ней, снова употребил эпитет «глупая».

– Вздор, это еще как необходимо: дождь опять пойдет прямо сейчас, а вы даже и наполовину не восстановили свои силы.

И без дальнейших препирательств Найт взял ее руку, переплел со своей рукой и держал так крепко, что она не смогла бы ее высвободить без борьбы. Чувствуя себя жеребенком, которого таким вот образом ведут в поводу, чувствуя это впервые в жизни и все-таки боясь рассердиться, она испытала огромное облегчение, когда увидела карету, которая выехала из-за угла, чтобы отвезти их домой.