И вот однажды ко мне подошел какой-то человек и сказал с акцентом, выдававшим в нем такого же, как и мы с матерью, ирландца шотландского происхождения:

— А ты неплохо дерешься, парень.

— Чемпион округи! — похвастался я.

— Только вот зарабатываешь ты не так уж и много, — покачал головой незнакомец.

— Почему же? — возмутился я. — Вчера, например, я заработал целый фунт стерлингов.

— Так это разве деньги? — хрипло засмеялся незнакомец. — Хочешь иметь по десять фунтов в неделю?

Я присмотрелся к незнакомцу. Невысокий, коренастый, уверенный в себе. Такой врать не будет. Я чуть подумал и спросил его:

— Такие деньги на дороге не валяются, но и так просто их не дают. Что мне придется делать?

— Да ничего особенного, — ответил тот. — У моего шефа дома по всему Данлири. И иногда кто-то из пэдди не платит за квартиру. Или берут деньги в долг и не отдают.

— И мое дело — уговорить их заплатить? — догадался я.

— Ты угадал, парень! — рассмеялся мой собеседник.

Не раздумывая, я выпалил:

— Согласен!

Все бы хорошо, но мать меня выгнала из дома, крича, что не хочет знать сына-бандита. Не хочет — не надо, подумал я, мне же лучше. Купил себе дом в хорошем районе, собственную лошадь, стал жить-поживать. Пока через три месяца я не зашиб одного пэдди, который оказался уважаемым человеком. Подумать только, папист и уважаемый… Меня арестовали и предложили — либо тюрьма, либо армия. Так я и надел на себя красный китель пехотинца его величества.

Вскоре пэдди устроили восстание. Мне, к счастью, воевать не пришлось — я очень быстро стал специалистом по допросам. У меня пэдди пели про все, даже про то, что они не делали. Кто попадал в больницу, а кто и вообще испускал дух. Зато мне нравилось — делал я все то, что тогда в Данлири, но закон был всецело на моей стороне. А нередко привозили дамочку посмазливее, и тогда с ней можно было удовлетворить и другие свои потребности.

А когда был мир, то мы все равно иногда поколачивали местных католиков и хватали их жен — сколько они на меня потом ни жаловались, ничего мне за это не было. Так что в армии мне даже понравилось. И тут из-за этих пэдди началась настоящая война, и колотить и убивать начали уже нас, англичан.

Носить красный мундир стало очень опасно. Смерть была повсюду. Остроклювые демоны-убийцы сыпали на нас ее с неба, одетые в зеленое пэдди-бунтовщики стреляли в нас из-за каждого куста, блокировавшие гавань корабли под андреевскими флагами огнем своей артиллерии превращали британских солдат в кровавую кашу. Будь проклят этот их Виктор Первый и его друзья, русские ортодоксы и дьяволы-югороссы…

Мне повезло еще, что, когда армия пэдди пришла освобождать своих в Киллмейнхэме, мой взвод как раз отдыхал, сменившись с караула. Одним ударом я вырубил нашего командира взвода лейтенанта Смита, и мы с ребятами бросились спасать свою шкуру. Остальное большого труда не составило. Мы вышли через боковой ход, известный немногим, и побежали в центр Дублина, где нас и поймал этот проклятый капитан.

Но нет худа без добра. В Темпль-Бар мы расположились в двух домах, которые контролировали подход к мосту Веллингтона. И в одном из соседних домов был магазин мужской одежды. Под предлогом проверки помещения я зашел в магазин и спросил у хозяина:

— У тебя есть одежда моего размера?

— Есть, господин сержант, — сказал тот. Ага, акцент выдает в нем паписта! Тем лучше.

— Неси! — приказал я.

Тот послушно принес пиджак, рубашку и штаны. Обуви у него не было, ну да ладно, и так сойдет. В знак благодарности я вырубил его левым в челюсть, быстро переоделся в принесенные шмотки, после чего сбежал через задний ход.

Тем временем к Темпль-Бар уже подходили войска пэдди: там была пехота и даже кавалерия. Посмотрев через Лиффи, я увидел ту же картину — враг был уже и там.

«Вовремя, однако, я смылся, — мелькнуло у меня в голове, — хотя ребят, конечно, жалко».

Впрочем, я краем глаза увидел, как те выходят к солдатам пэдди с поднятыми руками. Вот и хорошо, а мне лучше убраться отсюда побыстрее. Надо для начала отсидеться где-нибудь, а там видно будет. В отличие от простых рядовых, если я попаду в руки пэдди, то проживу не больше того времени, которое понадобится на мое опознание, а также прилаживание веревки к фонарному столбу. Что поделать, сержант Венс Клич среди бунтовщиков человек весьма известный…

— Эй, ты, стой! Ты кто такой? — раздался голос со странным акцентом, прервавший мои размышления. Я обернулся. С десяток людей в странной пятнистой форме, похожей на ту, которую я мельком видел в Киллмейнхэме, и с размалеванными как у индейцев лицами, наставили на меня свои странные короткие ружья. Эти парни отнюдь не выглядели невинными овечками или деревенскими увальнями. Скорее, стая тигров-людоедов, решивших среди бела дня прогуляться по Дублину на предмет сожрать какого-нибудь протестанта пожирнее.

— Пэдди О’Мэлли, из Белфаста, — проблеял я, поняв, что если сделаю хоть одно неверное движение, то во мне мгновенно появится дырка, а может, и не одна.

— Что ты здесь делаешь? — спросил старший из этой компании, с подозрением разглядывая мою фигуру, с одеждой явно с чужого плеча.

— Пришел искать работу, — дрожащим голосом пробормотал я, — а тут такое…

— Пройдешь с нами, — махнул рукой старший, — и только попробуй мне что-нибудь выкинуть — с нами шутки плохи!

— Зачем вам бедный безработный матрос? — все тем же дрожащим голосом спросил я, кося глазами по сторонам. Но, похоже, дела мои были плохи. Если я попробую удрать, то меня застрелят раньше, чем я добегу до безопасного места.

— Потом разберемся — что ты за матрос такой, — сказал мне старший пятнистых пришельцев, — а пока повернись и заведи руки за спину.

Эх, вот влип, подумал я, чувствуя, как мои запястья обвивает тугая веревочная петля. Теперь, главное, чтобы меня никто не узнал. Или, может, повезет и удастся сбежать? Только куда?

— А что происходит? — спросил я, пытаясь растянуть и развязать узел, но все было тщетно — этот парень знал свое дело.

Мой собеседник посмотрел на меня с усмешкой и произнес:

— Дублин наш и Белфаст тоже.

— Ура! — заорал я. — Да здравствует король Виктор Первый!

— Если ты и правда наш, — сказал пятнистый, — то тебе бояться и в самом деле нечего, Пэдди. А сейчас иди и не оглядывайся.

И тут вдруг произошло страшное. К этой компании подъехало несколько кавалеристов в серой форме, и один из них, присмотревшись ко мне, ехидно приветствовал меня:

— Сержант Клич, если не ошибаюсь? Ба! Добрый день! Какая неожиданная встреча!

Я обернулся. На меня смотрел тот самый янки-писатель, которого я тогда в Корке даже не побил как следует, а так, чуть-чуть… Вот и будь после этого добрым к людям!