не став уточнять, насколько оно мне понравилось. Оно было идеальным, таким, какое я бы и сама заказала, будь у меня возможность.

— Вы очень внимательны, сударь, и у вас хороший вкус.

— У меня есть младшая сестра, поэтому пришлось разобраться во всем этом, чтобы радовать ее по возможности.

— Вот бы и мне такого брата! — сказала в шутку, и пожалела, так как его взгляд бросил меня в жар.

— Не волнуйтесь, сударыня, может, он у вас и будет.

Мой глупый вид вызвал у него улыбку, и Ярогнев пояснил:

— Что-то подсказывает мне, что господин Круторогов намерен вернуть себе утраченные годы, и второй раз жениться. Только тогда уж вам придется заботиться о брате, и в этом нелегком деле вам понадобится надежный супруг.

Танец потребовал разойтись в стороны, и у меня появилась секундная передышка. Неужели это правда? Неужели отец собирается жениться? Но при чем тут я, как я буду заботиться о будущем брате, если официально считаюсь мертвой?! И какой еще супруг? Только если…

А ведь именно этого Матвей и боялся, об этом упомянул в том разговоре с Хельги в тайном дворике Академии. Если меня признают, если крол объявит меня Крутороговой, я верну свою жизнь, и смогу получить все положенное мне как кровной драконице. В том числе — возможность сочетаться браком с драконом, ведь смертные на это не имеют права. Дочь Артемия даже с такой биографией — желанная невеста. И первым кандидатом на мою руку будет Ярогнев.

— Сударь, нам нужно поговорить, — сама не знаю, откуда во мне нашлось столько решительности.

— Вы не приглашены на следующий танец?

— Нет.

— Хорошо.

Он взял меня за талию, поднимая вверх, гораздо выше, чем кавалеры поднимали других девушек, и к нам тут же прикипело внимание. Я смутилась, настраиваясь на серьезный разговор, но в то же время не могла не осознавать, что никто из моих знакомых не танцует так хорошо, как Ярогнев.

Наступило время для отдыха, и мы постарались незаметно улизнуть из зала. Беломорский явно уже бывал здесь, поэтому уверенно вел меня куда-то запутанными коридорами. Стало неловко, но мне нужны были ответы, а в его благородстве я больше не сомневалась.

— Здесь нам никто не помешает.

Он развел руки, призывая резерв, и я увидела слабое мерцание в воздухе. Руки снова задрожали, да так сильно, что Ярогнев взял мои ладони в свои, обеспокоенно глядя мне в глаза.

— И давно это началось?

— Не могу сказать точно.

— Обострение слуха или зрения вы контролируете, или оно происходит само? Снадобье помогает?

— Я ничего не контролирую, и расход снадобья увеличился.

Его лицо снова превратилось в маску, что меня испугало.

— Скажите, это и дальше будет продолжаться? Почему я не могу принять истинную форму? Господин Клеверов не дает мне ответов, как и господин Круторогов, а мне очень страшно, я хочу знать правду!

Ярогнев мягко сжал мои руки, подвел к диванчику, и бережно усадил.

— Я не целитель, но, зная основы трансформации, могу предположить следующее. Не зря физическому развитию детей уделяют столь много внимания, ведь именно до первого перевоплощения наши кости напитываются резервом, как и иные органы. Природная сила пропитывает каждую клеточку наших тел, и во время трансформации она помогает нам принимать истинный облик, трансформирует нас из человекоподобных в драконов. Ваш же резерв все эти годы пребывал в спячке, скрытый так глубоко, что никто не увидел в вас драконицу. И теперь он рвется наружу, дикий и неконтролируемый, но не может пробиться, так как ваше тело не прошло нужной подготовки, вы не можете принять истинный облик, так как ваши кости и внутренние органы не наполнились родовой силой. Это как слепить сосуд из глины, но не обжечь его, приспособив для использования, а сразу залить водой. Как думаете, что случится с сосудом?

Страх перехватил мое горло.

— Я умру?

— Я не допущу этого, — с суровой решительностью сказал Ярогнев. — Все это время я искал способ помочь вам, но, кажется, вы первая драконица, с которой произошло подобное. И как вас могли счесть лишенной резерва, если он в вас присутствовал? Как он мог так долго не проявляться? Но, — добавил он, увидев ужас в моих глазах, — ничего непоправимого пока не произошло, и не произойдет. Я не позволю плохому случиться. Вы верите мне?

Глядя на него, я понимала, что лишь ему и могу доверять.

— Верю. И хочу задать вам вопрос. Вы с самого начала знали, кто я на самом деле? И лишь поэтому спасли мою жизнь?

Он изрядно удивился.

— Неужели вы могли так подумать обо мне?

— Расскажите мне правду, пожалуйста. Будьте тем, кто говорит со мной, ибо обратиться мне не к кому: господин Круторогов больше мечтает о будущем, чем пытается прояснить для меня прошлое. Это сводит с ума.

— В тот первый день в Академию я прибыл с опозданием. Старший брат Всеслав специально меня задержал, думаю, ему хотелось, чтобы я пропустил представление Ярославы. На балу я не стал привлекать к себе внимание, а любовался сестрой, радуясь, что она надолго покинет Сколлкаструм. Тогда я и увидел вас в диадеме Ясногоровых. Конечно, мне стало интересно, кто та девушка, которой позволили ее надеть, ведь я давно догадывался о возможном союзе крола с наследником его старого друга. Но вы не были ни невестой сударя Ясногорова, ни родственницей, «всего лишь ученица из людей» — сказал мой знакомый. Но я-то понимал, что смертной ни за что не позволили бы надеть самую узнаваемую диадему в мире, и заподозрил в вас рожденную вне закона Ясногорову.

— Что?!

— Простите, если обидел, но именно так это и выглядело. У вас светлые волосы, не такие, как у Ясногоровых, но все же. И на вас была их родовая драгоценность, они оказывали вам знаки внимания, отдавая предпочтение перед всеми остальными. Лишь заметив не родственные чувства со стороны сударя Матвея, я понял свою ошибку, но все равно был уверен, что вы не та, за кого себя выдаете.

— Так вы думали, я знала о своем происхождении?

— Конечно, а как иначе?

— В первый день турнира! — воскликнула пораженно.

— Да, когда вам стало плохо, но вы недоумевали, что с вами, я понял, что господин Круторогов скрывал правду и от вас тоже. Мне же понадобилось немного времени, чтобы догадаться, кем он вам приходится, я узнал больше о его прошлом, об умершей дочери, сопоставил возраст, и пришел к правильным выводам.

Сил на ответ не нашлось.

— Вряд ли ваш отец обрадовался, увидев знаменитую диадему, ведь ему не нужно