– Да, мистер Холт! – вскочила в комнату запыхавшаяся Ребекка в съехавшем набок чепце. Служанку явно выдернули прямиком из постели, о чем свидетельствовала ее ночная одежда, прикрытая сверху теплой шалью. – Что случилось?

– Ничего не случилось, – просвистел в ответ Джереми, сжав кулаки. – Помоги мисс Фейл приготовиться ко сну. – И едва слышно пробормотал сам себе: – Я вряд ли способен находиться рядом с ней и не натворить чего-то… непоправимого. – И уже громче бросил через плечо: – Хорошей ночи, Алиса!

– И тебе! – вяло пожелала я уже захлопнувшейся двери.

– Ох, мисс Фейл! Как же так случилось-то?! – оживилась доселе растерянная Ребекка. – Сейчас я вам помогу!

И она тут же принялась распускать завязки уродливого бордового платья, ценного только тем, что его подарил мне папа. Ловко стягивала рукава, на удивление легко помогая мне подняться. Я практически не почувствовала, как и когда она вытащила все шпильки из растрепанной прически и распустила волосы.

Вскоре я уже была в одной нижней рубашке, но, когда служанка решила сменить ее на ночную, я заупрямилась. Все же стыдно раздеваться перед чужой женщиной. Тем более после того, свидетелем чего она успела сегодня стать…

– Он меня ненавидит, – зачем-то пожаловалась я Ребекке. – Он просто меня ненавидит.

– О! Оставьте такие мысли вчерашнему дню, – тепло сказала на это милая женщина. – Когда встанет солнце, беды рассеются вместе с ночными кошмарами.

– Так говорила мама, – протянула я, и в который раз за этот вечер мне захотелось расплакаться. – Мне ее не хватает… даже спустя столько лет. Несмотря на то что я совсем взрослая…

– Ох, мисс! Скажу вам как женщина, видавшая в жизни многое и прожившая уже больше половины своего века: матери не хватает всегда.

От ее слов на глаза навернулись слезы. Проклятье! Ну вот почему мне так не везет в жизни?

– Вы считаете меня…

– Молодой, немного неопытной, запутавшейся и очень уставшей девицей, которой нужно выспаться, – закончила вместо меня Ребекка. – Укладывайтесь, мисс Фейл, оставьте угрызения совести на завтра.

И хоть я предполагала, что буду страдать, рыдать и много думать о случившемся, уснула я невероятно быстро.

А снилось мне море, легкий бриз и… Джереми. Он едва касался кончиками пальцев моей щеки, губ. Пропускал между пальцев пряди волос. И лишь однажды обронил – тихо, словно боялся быть услышаным:

– Вот, значит, как оно – любить! – и он легонько коснулся губами моих губ. Едва. Невесомо.

И мне почему-то захотелось улыбаться. Кружиться и петь! Пусть все это было во сне, а не по-настоящему, и все, что он мне говорил, было только плодом моей фантазии – я хотела это слышать. Хотела сказать ему тоже, что люблю… Пусть даже и во сне! Зато завтра мне не придется прятать глаза…

– Хороших снов, маленькая Лиса! – прошептал Джереми.

И только после этого я провалилась в глубокий, лишенный сновидений сон.

Проснулась я резко, словно меня грубо выдернули из сна в реальность. И последняя не принесла мне ничего хорошего.

В свое время я смеялась над Стефаном, когда он наутро после Зимних гуляний готов был душу демонам заложить, лишь бы не испытывать похмелья. А вот правду говорят – посмейся над чужой бедой, жди ее к себе домой.

Воспоминания о Стефане добавили к дурному самочувствию еще и дурное настроение, грозящее стать и вовсе ужасным, если не случится полного исцеления и невероятно хороших новостей.

Ощущение было такое, словно я неделю провалялась в жуткой лихорадке и только что пришла в себя после горячечного бреда. Голова раскалывалась на части и кружилась, во рту пересохло и немного горчило, в висках бил копытами табун лошадей… или топталось стадо буйволов.

В общем, я больше не пью вина! Никогда и ни за что!

Кое-как наощупь я достала с прикроватной тумбочки колокольчик и легонько его тряхнула. Проклятье! Почему маленький колокольчик звенит, как храмовый колокол в воскресный день?! Кошмар же просто!

О-ох! Только бы Ребекка его услышала и мне не пришлось повторять этот бой набата.

Слава Вечному, служанка прибежала почти сразу.

– Проснулись? Вот и прекрасно! – защебетала она. – Дурно вам, деточка?! Не волнуйтесь, это поправимо! Уж поверьте, я знаю один рецептик…

– А где мистер Холт? – перебила я трескотню Ребекки.

И замерла в ожидании ответа. Даже привстала на локтях, хоть это и стоило мне поистине невыносимых мук. Мигом вспомнился недавний странный и такой волнующий сон, и стало как-то чересчур жарко и немножко грустно.

– Мистер Холт умчался спозаранку в Госсовет, – улыбнувшись, ответила служанка, подкладывая мне под спину подушки, дабы удобней было сидеть. – Велел завтракать без него.

От слова «завтракать» к общей гамме незабываемых ощущений добавилась легкая тошнота. И какое-то непонятное чувство: с одной стороны, мне бы хотелось его увидеть, посмотреть в глаза и попытаться угадать, был ли сон сном; с другой стороны, встреча с Холтом означает ритуал разрывания связи и неминуемое расставание. А мне, стыдно в этом признаться, совершенно не хотелось разрывать эту проклятую связь…

– Завтракать не хочу, – вздохнула я. – Кажется, все, что мне сейчас нужно, – чашка крепкого кофе. – Помнится, именно так Стефан лечил похмелье в академии. – А больше мистер Холт ничего не передавал?

– Кажется, нет, – задумалась Ребекка. – Хотя было что-то еще… А! Велел вам никуда не совать свой любопытный нос и сидеть дома, а не забегать сюда на несколько минут.

От такого замечания, да еще из уст служанки, пусть даже невероятно доброй и понимающей женщины, мне стало жутко неловко. Куда мне в таком состоянии еще идти?! Да и нужно было все-таки завершить этот ни к чему хорошему не приведший фарс со связью и помолвкой. В произвольной последовательности. Пусть даже вопреки собственному желанию.

– Сейчас я приготовлю вам кофе, мисс Фейл! И есть еще знатное зелье по рецепту моей прабабушки. Она у меня…

– …была знахаркой. Я помню, Ребекка, и буду несказанно счастлива, если ты и правда принесешь мне что-то, что вернет жизнь в мое измученное тело.

Услужливая женщина тут же кивнула и выскочила в коридор, намереваясь спасать меня незамедлительно.

Но стоило ей покинуть мою комнату, как на оставленном прямо на спинке стула платье замерцала брошь, а после раздался голос… Стефана!

– Лис! Лиска! – Я слушала и почему-то жутко хотелось запустить в свое же творение чем под руку попадется. – Лис, пожалуйста… Мне нужно тебе сказать кое-что очень важное!

О нет! Ничего не хочу от него слышать – ни важного, ни неважного, ни лживого, ни правдивого.

– Лис! – еще раз отчаянно воскликнула брошь и погасла.