Принимать какие-либо другие решения Карлу ХII и его временно командующему королевской армией было уже поздно: русская пехота, построившись в новый боевой порядок, неотвратимо пошла вперед, в атаку на шведов, еще не успевших оправиться от потресения началом баталии.

Петр I приказал вывести из лагеря 42 батальона пехоты, которые были построены в две боевые линии: 24 батальона (примерно 10 тысяч человек) встали в первой линии и 18 – во второй. Расстояние между линиями составляло 200–300 шагов. Историки много спорят о замысле такого построения, когда, по сути дела, линии отстояли друг от друга на дальности ружейного выстрела, и в рукопашной схватке задняя линия могла прийти на помощь первой не сразу.

Думается, что по замыслу Петра I вторая линия с ее 18 батальонами должна была составлять ближний резерв, которым можно было и маневрировать на поле битвы. Но чтобы маневрировать таким мощным резервом, требовалось владеть не только ситуацией, но еще и инициативой.

В линию «ордер-де-баталии» встали уже испытанные войной полки русской инфантерии – гвардейские Преображенский и Семеновский, Гренадерский и Нижегородский, Вологодский и Казанский, Псковский и Сибирский, Московский и Бутырский, Новгородский и Нарвский, Киевский и Шлиссельбургский, Астраханский и Ингерманландский…

В лагере оставлялось 11 пехотных батальонов (почти шесть полков) численностью около 4700 человек. (По другим данным – 5,5–6 тысяч человек.) Они составляли в силу обстоятельств второй, дальний резерв атакующей петровской армии.

Особенность того боевого построения составляло то, что многие историки считают тактической ошибкой Петра I. В передней линии ставились первые батальоны полков, а в задней – вторые батальоны. Это делалось, как считается, «ради устойчивости поддержки». Но здесь следует учесть одно немаловажное обстоятельство, что повлияло на такое «нестандартное» царское решение.

Ожидалось, и вполне реально, что шведы ударными колоннами попытаются прорвать строй русской армии. Поэтому первая линия строилась не из четырех шеренг, как требовал того Воинский устав, а из пяти. То есть таким необычным построением устойчивость боевого порядка Петром I, вне всякого сомнения, достигалась. Что и показали самые ближайшие события в утихшей было на какой-то мимолетный час Полтавской баталии.

К слову сказать, после Полтавы в русской армии пехотные полки таким образом никогда больше не разрывались на поле брани. Они всегда действовали в любых ситуациях как единое целое. Полтавская битва на то дала поучительный урок.

В интервалы между батальонами обеих линий Петр I приказал поставить по три трехфунтовые пушки. Пожалуй, на их «подтаскивание» из лагеря по истоптанному людьми и конскими копытами чернозему ушло больше всего времени при построении русской армии для общей атаки.

На флангах пехотной линии встали созданные всего год назад гренадерские полки. Отборные пехотные солдаты были вооружены ручными гранатами – бомбочками и ручными мортирцами.

Петр I позаботился о надежном прикрытии флангов. Хотя, думается, на поле Полтавской битвы королю Карлу ХII было в тот час не до обходных маневров. На левом фланге выстроились 3 конно-гренадерских, 6 драгунских полков и меншиковский «генеральный шквадрон». Всего 45 эскадронов. Кавалерия правого фланга состояла из 6 драгунских полков (24 эскадрона) под командованием князя А.Д. Меншикова.

Чтобы усилить казаков гетмана Скоропадского, перекрывавших прямой путь от Полтавы в Речь Посполитую, Петр I послал к селению Тахтаулово отряд из 6 драгунских полков во главе с князем Волконским. Царь делал все, чтобы его соперник не вырвался из подлинной западни, устроенной ему под Полтавской крепостью. Такая опасность действительно была.

«Бомбардир Петр Алексеев» вводил в боевое построение русской армии тактическое новшество: он делал фронт атаки глубоким, устойчивым и жестким. О маневренности фронта атаки ему не приходилось в те утренние часы думать: русская армия перекрывала своими линиями все поле битвы, упираясь флангами в лесные массивы.

Все же Петр I, зная, с каким искушённым соперником он имеет дело, отказался от многих рискованных предприятий. Так, он не стал посылать во вражеский тыл или в обход флангов шведской армии драгунскую кавалерию или легкую казачью конницу. Хотя такая реальная возможность у него имелась. Не случайно же королевский полковник Н. Юлленшерн писал в воспоминаниях о Полтаве следующее: «Неприятельская кавалерия стояла, построенная по другую сторону небольшого болота, и предполагала напасть нашей (армии) в тыл».

Не стал царь-полководец использовать и имевшуюся у него под рукой многотысячную, легкую на подъем казачью конницу. Скорее всего, он предполагал, что опытный не по годам Карл ХII не оставит свои тылы без надежного прикрытия. И осадный лагерь, равно как и неприятельские обозы, легкой добычей казаков не станут. Сумел же, к примеру, император французов Наполеон Бонапарт прикрыть свои тылы на Бородинском поле от рейда казаков атамана Матвея Платова.

Можно с великой долей достоверности предположить, что в Полтавской баталии царь-полководец стремился избежать излишней дозы риска и неоправданных потерь в рядах русской армии. Соперник по тому времени был у него самый серьезный и именитый.

Перед тем как пойти вперед, по древнерусскому обычаю, полковые священники обнесли ряды воинов иконой Богоматери и окропили их святой водой. Так будет и на поле Бородина, в других битвах.

После этого государь «всея России» совершил второй объезд полков, назначенных идти в бой. Известно, что близкие к нему люди уговаривали самодержца не участвовать в предстоящем ближнем бою. Но все их уговоры оказались напрасными: Петр Великий личным примером вдохновлял армию России на большую победу. Не случайно же у А.С. Пушкина есть такие замечательные строки:

Контрнаступление начинали примерно 31 тысяча войск петровской армии, включая иррегулярную конницу. Русская боевая линия оказалась длиннее шведской примерно на 400 шагов. По кавалерии в решающей схватке силы сторон оказались примерно равными, в пехоте русские имели более чем 2-кратное превосходство (пехота генерала Рооса составляла треть королевской инфантерии), а в артиллерии (действовавшей в боевых порядках пехоты) – подавляющее, в 8 раз.

Контратакующий удар русской армии был совсем не похож на картины из кинофильма «Петр I». Никто не бежал в штыковую атаку с ружьями наперевес, никто не кричал «ура!». Все было совсем не так, как видели Полтавскую битву режиссер и сценарист с Мосфильма.

Впереди русской армии на коне ехал царь, за ним главнокомандующий генерал-фельдмаршал Б.П. Шереметев. Перед двумя грозными линиями, растянувшимися на 2,5 километра, двигались в атаку генералы, полковые командиры в положенных им местах. Впереди знаменщики несли знамена – белые полковые и цветные ротные. Все войска – и пехота, и кавалерия двигались мерным шагом, стараясь не ломать строй атаки.