Иван подозвал его к себе, окинул взглядом позеленевшее от страха лицо и указал на ринг:

— Тебе пора открывать чемпионат. И не забывай, Богородцев сидит во втором ряду.

От этого напоминания Рудой позеленел еще больше. Но перспектива сесть в лужу в присутствии хозяина заставила его взять себя в руки. Официальная часть прошла достойно. Потом, в течение сорока минут, шло театрализованное представление, и наконец под сводами прозвучал напряженный голос Рудого, объявивший открытие чемпионата. И вот тут началось неожиданное. Первая же схватка закончилась отказом от схватки. Но это, похоже, не обескуражило ни судей, ни представителей команд. Зрителей поразило то, как об этом было объявлено. Оба бойца вышли на середину ринга, повернулись спина к спине, и один из них громко произнес:

— Брат не сражается с братом.

Потом эту же фразу повторил второй. И они ушли с ринга. Вторая схватка заняла двенадцать секунд, следующая опять не состоялась. В зале начался ропот, но вскоре зрители стали замечать: бои не происходят тогда, когда на ринге оказываются бойцы с животными, которые были описаны как тотемы в «Сказании об обровом побоище». А если противниками оказывались бойцы с собаками, то даже выдры и ласки мгновенно выигрывали схватку. Первыми зашевелились журналисты. В галерее для прессы, быстро опустевшей после третьего отказа, тут же вновь стало яблоку негде упасть. Затем по зданию поползли слухи, и зрители, потянувшиеся было в буфет, бросились по своим местам. Иван, уже трижды выходивший на ринг, но вступавший в схватку только один раз, подошел к дверце, ведущей на ринг. Только что состоялась, вернее, не состоялась последняя схватка. Наступило время истины. Иван открыл дверцу и шагнул на ринг. В этот миг вдруг повеяло холодом. Он остановился и резко оглянулся, а младший припал к ковру и вздыбил шерсть на загривке. На верхней ступени лестницы, спускающейся от крайних рядов амфитеатра, стоял Серая Смерть. Зрители испуганно озирались, ощущая волны страха, исходящие из неведомого источника. Серая Смерть был под заговором. Он смотрел на Ивана. Иван ступил в центр ринга, оставив дверцу открытой. Серая Смерть расхохотался, и в этот миг его увидели. Но в следующее мгновение он скользнул вниз по лестнице, и изумленные люди обнаружили, что он исчез, а спустя пару секунд очутился уже на ринге.

— Вот мы и встретились, Волк, — произнес Серая Смерть. Иван молчал. Серая Смерть продолжил: — Теперь здесь нет волхвов, и никто не помешает нам разобраться, кто есть кто.

— Они хотели найти тебя.

— Глупцы, они сказали, что хотят помочь мне. Чем? — Он злобно оскалился в страшном подобии улыбки. — Мне надоела болтовня, Волк, давай начнем.

Иван медленно покачал головой:

— Брат не сражается с братом.

— Тогда я убью тебя.

— Остановись, ты под рукой Триглава.

Серая Смерть снова захохотал:

— Вот не думал, что еще кто-то, кроме этих выживших из ума стариков, верит в подобные сказки. — И он прыгнул вперед.

Над рингом взметнулся клубок из вцепившихся друг в друга зверей и людей и тут же распался. Волк остался на ногах, из рваной раны на правой ноге текла кровь. Серая Смерть отполз в сторону и с трудом поднялся, придерживая рукой левую ногу. Его младший брат, повизгивая, полз в угол, волоча за собой задние лапы. После секундной передышки Серая Смерть прыгнул вновь.

Когда Волк откатился назад и вскочил на ноги, Серая Смерть остался лежать с неестественно вывернутой рукой и располосованным боком.

— Остановись, ты под рукой Триглава, — снова негромко повторил Иван, но его противник дико, по-волчьи завыл и, подняв здоровую руку, воткнул себе пальцы в глотку и разорвал горло.

Фонтаном хлынула кровь. Тело несколько раз дернулось и обмякло. И в тот же миг под сводами зала раздался многоголосый вой волков, рев медведей, клекот соколов. Иван закрыл мертвому глаза и, взяв на руки тело, понес его с ринга. У дверцы стоял Сашка. Иван устало произнес, кивая на зрителей:

— Расскажи им сам.

Иван сидел на траве у могучей ели и жевал травинку. Высокий седой скандинав, рослая женщина и еще двое, молодой парень лет двадцати и молодая женщина, стояли у невысокого холма, глядя на валун, лежащий у подножия.

— Но не на святой земле, это как-то не по-христиански, — сказала женщина.

Мужчина покосился в сторону Ивана:

— А они вроде бы и не христиане. Впрочем, кто их разберет. Во всяком случае, я думаю, Бьерну здесь будет хорошо лежать.

Они еще немного постояли и подошли к Ивану. Он поднялся им навстречу:

— Пойдемте?

Мужчина взял женщину под руку, и все направились к лесу, но она вдруг обернулась и спросила, глядя на второй курган:

— А здесь кто похоронен? Тоже кто-то из ваших единоверцев?

Иван молча кивнул. Ступив последним под сень леса, он остановился. Посмотрел на могилу Бьерна, перевел взгляд на второй холм.

И, тихо проговорив:

— Лежи с миром, Серая Смерть, — быстро пошел вперед догонять остальных.

Капитан Танюшин вышел из караульного помещения и, глубоко вдохнув чистый морозный воздух, привалился плечом к железной трубе, поддерживающей козырек над маленьким крыльцом. В роте не хватало двух командиров взводов и старшины, поэтому ротному приходилось заступать начкаром практически каждый третий день. Но капитан уже привык к этому. Вообще-то он вышел покурить, но после затхлого смрада караульного помещения чистый воздух показался настолько вкусным, что портить его табачным дымом расхотелось. Танюшин несколько минут просто стоял, дыша полной грудью и смотря на крупные звезды, ярко горящие в вышине. Мороз быстро забрался за шиворот и под мышки, недаром говорят: «Пришел марток — надевай семь порток», но возвращаться внутрь не хотелось. Запашок-с. В баню солдаты ходили последний раз месяц назад, а портянки и нижнее белье весь полк уже полгода стирал вручную, под холодной водой, поскольку горячую еще летом отключили за неуплату. К тому же в меню последние две недели был один только горох. На первое гороховый суп, иногда с коровьим выменем или пашиной вместо мяса, на второе пустая гороховая болтушка, да и на третье, похоже, была процеженная жижа, оставшаяся после супа. Но все это можно было выдержать, если бы хоть деньги платили. А то последний раз эти шуршащие российские бумажки он видел в руках еще в апреле. Ротный покосился в сторону леса, за которым скрывался небольшой военный поселок и вздохнул. Конфеты детям он последний раз покупал четыре месяца назад, да еще перед Новым годом в военторге выдали по одной пожухлой, кривой шоколадной медальке с давно истекшим сроком хранения, на каждого ребенка, записав в аршинный список долгов капитана еще по червонцу за медальку.