Ната кивнула, глянула на нас строго:

— Но сначала принесите воды и дров.

— Все? — Колька откровенно усмехался. — Или будут еще указания?

— А тебе мало? — Наташа вдруг разозлилась.

— Я задвинул Санжая себе за спину, задом попытался запихнуть в палатку, благо он не сильно сопротивлялся.

— Нам достаточно. Не переживай, моя радость, все сделаем в лучшем виде.

На слове «радость» глаза ее сузились, а я вдруг подумал, что стану свидетелем еще одной истерики. И Ната отправится в палатку следом за Юркой. Но нет. Она просто развернулась и ушла к костру.

Я даже выдохнул. Нагнулся и юркнул под спасительный брезент.

* * *

Колька сидя натягивал штаны. Вид у него был почти счастливый.

— Ну и устроили мы с тобой переполох, — усмехнулся он.

Я сел рядом, взялся за свою за одежду, вдел одну ногу в брюки и наконец сказал то, что беспокоило меня последнюю четверть часа:

— Толку чуть от нашего переполоха. Никто и не подумал признаться.

Санжай был со мной не согласен.

— Погоди, еще не вечер. Признаются, никуда не денутся.

— Думаешь?

Я уже ни в чем не был уверен.

— Вот увидишь.

Санжай поднялся, натянул брюки, застегнул ремень, прихватил рубашку, кеды и высунулся наружу.

— Ты время-то не тяни. А то девчата взбунтуются и откажутся нас кормить. — Он сделал рукой подгоняющий жест. — Пошевеливайся.

Я остался палатке один. Криво усмехнулся и сказал в пустоту:

— Что делается! Куда ни плюнь — сплошные командиры.

А после принялся шевелиться. Потому как очень хотелось жрать.

Дрова, вода — это только звучит легко и просто. На деле их добыча отняла у нас почти два часа. Благо, пилить никто не заставлял. Колька споро нарубил пару сухих сучьев, в руку толщиной. Наломал веток потоньше. Пододвинул к костру остатки вчерашних дров.

— Остальное потом, — сказал он, — когда вернемся.

Ната была вполне довольна. Она вручила нам по чашке чая, с размешанной ложкой меда и попросила:

— Мальчики, постарайтесь набрать с запасом. Иначе мы точно все тут с голоду окочуримся.

Юрка выглянул из палатки и выкрикнул зло:

— Это умудриться надо, с рыбным озером под самым носом. Если некоторые, — он вперил недобрый взгляд в Зиночку, — поумерят свои фанаберии…

Девушка на миг распахнула глаза, потом сложила на груди руки, закусила от обиды губу и отвернулась к озеру. Юрка хмыкнул и спрятался обратно. Ната глубоко вздохнула.

— Ладно, ребята, — сказала она нам, — идите. Еда сама себя не принесет.

Колька выхлебал чай в два глотка и подхватил корзинку.

— Пошли, Мих. Наташа права.

Я и сам понимал, что она права. А еще понимал, что картинка у меня в голове никак не складывается. Странная получается картинка. И вроде бы я уже обозначил все роли, расставил всех по местам. А нет — что-то не то. Осталось понять, что.

Я нацепил на руку вторую корзину. Ната быстро подошла, поправила на мне ворот олимпийки, подставила для поцелуя щеку. Прошептала:

— Не сердись.

Я машинально коснулся губами ее кожи. Вот что это? Как это понимать? Девушка все больше вызывала у меня недоумение.

— Мих? Ты там примерз что ли?

Санжай уже ждал у самой кромки леса.

— Иди, — Ната легонько подтолкнула меня в плечо. — Я успокою ребят.

Мне осталось только кивнуть, выкинуть из головы все непонятки и рвануть вслед за Колькой.

* * *

Должен сказать, что к вечеру ничего не прояснилось. Никто не спешил признаваться в краже онгона. Никто не рвался отдавать карту. Юрка был присмиревшим и вел себя тише воды, ниже травы. Зиночка хлюпала носом и терла зареванные глаза. Ната налево-направо раздавала команды.

Тоха с Эдиком вели себя так, словно вообще ничего не случилось. Я украдкой бросал взгляды на Санжая и чувствовал себя полным дураком. Ничего из наших ухищрений не работало.

Хорошо, хоть еды удалось запасти на два дня.

На следующий день я проснулся с надеждой, что все-таки свершилось чудо, и мы все сможем выбраться из этой неожиданной ловушки. Сразу стало ясно, что зря мечтал. Утро началось, как обычно.

Разве что завтрак готовить не пришлось. Да еще совершенно не хотелось говорить. Настроение у всей компании день ото дня становилось паршивее и паршивее. Все либо ругались, либо молча друг на друга дулись. Давно уже не было задушевных бесед. И песен у костра под гитару не было тоже.

Лагерем овладели уныние и тоска.

Зиночка после завтрака сгребла в охапку Наташу и потащила на прогулку вдоль озера. С чего ее вдруг одолела такая блажь, не понял никто, даже влюбленный Эдик.

Хозяйственный Колька решил перемыть посуду и позвал меня с собой. Юрка по собственному почину отправился за водой. Эдик ушел копать рогоз. Как-то неожиданно все расползлись, и на стоянке остались лишь мы с Санжаем.

— Все зря, — сказал он, присаживаясь рядом, — у этой сволочи железные нервы.

Я промолчал. Под определение «железные нервы» подходили только три человека: Ната, Антон и сам Санжай. Но в два последних пункта мне верить не хотелось. Поэтому я спросил:

— У тебя больше никаких идей?

Он широко улыбнулся, глянул нахально:

— Из того, что ты одобряешь, никаких.

Я поспешил его одернуть:

— Потравить здесь всех — совсем не вариант.

Колька насупился и выдал:

— Тоже мне, чистоплюй нашелся.

Он подкинул в костер полешек, поворошил угли.

— Если ничего не случится в ближайшие дни, придется опять идти искать дорогу. Август скоро. Осенью нам тут оставаться никак нельзя. Перемерзнем все к чертям собачьим.

— Это кто тут мерзнуть собрался? — зазвенели за спиной голоса.

Мы с Колькой обернулись. К навесу подходили наши девчата. Зиночка несла целую охапку цветущего иван-чая. Где только отыскала?

Она словно услышала мои мысли, показала свой букет на вытянутых руках.

— Гляньте, что мы нашли. Целая полянка была!

В голосе ее появились горделивые нотки. Санжай демонстративно потер руки.

— Славно-славно, — проговорил он, — надо будет разделить на небольшие пучочки и подвесить подсушить. Из него изумительный чай получается.

Он протянул свои лапищи, чтобы забрать у Зиночки добычу, но девушка вдруг попятилась.

— Погоди. Я себе немножко возьму.

— Зачем? — не понял я.

Она вдруг смутилась.

— Я хочу Гене поставить цветы. А то там у него совсем не нарядно. Не по-людски.

— Бери, конечно, — заботливо заворковала Ната. — Мы сейчас баночку найдем и в воду поставим. Пусть он порадуется. Я с тобой схожу.

Я смотрел на нее и не верил своим глазам. Как можно так играть? Как можно так притворяться? В моей голове это не укладывалось.

Наташа сама сходила под навес и принесла высокую консервную банку из-под тушенки. Спустилась к озеру, зачерпнула воды. Зиночка отделила от