Греков выпил вторую чашку чая, поднялся, сказал, что хочет забрать кое-что из своих вещей. Он зашел в комнату, в которой они с Людкой раньше останавливались, когда сюда приезжали, занавесил окна и включил свет. Он спрятал деньги в просторной кладовке, где хранились два тюка с вещами бывшей жены.

В случае чего, если найдут сверток с червонцами, что ж, Греков об этих деньгах ведать не ведает, а тесть всю жизнь работал на складах, разумеется, воровал и спекулировал, хоть и не поймали ни разу. Вот и спрашивайте с него. А потом судите Ивана Семеновича Носова показательным судом, — и к стенке. Потому что в развитом социалистическом обществе не должно быть жулья.

Глава 32

После возвращения из комитетского «дома отдыха» Разин три дня не выходил их квартиры, голова побаливала и немного кружилась. На утро четвертого дня головокружение прошло, тут же ожил телефон. Это был офицер из конторы, он сказал, что начальство ознакомилось бумагами, все нормально, осталось всего два-три вопроса. В течении часа к нему домой приедет человек и привезет бумаги, просьба никуда не уходить. Действительно, час спустя через кухонное окно Разин увидел, как подъехала «волга», появился мужчина в гражданском сером плаще, а не в форме фельдъегерской службы, через пару минут в дверь позвонили. На пороге стоял мужчина средних лет с портфелем, он показал удостоверение, переступил порог, снял плащ и ботинки. Прошел на кухню, вытащил большой конверт коричневатой бумаги и спросил, можно ли закурить.

Он сказал, что в конторе просили ответить на несколько вопросов, по возможности подробнее, не надо упускать даже мелких деталей, которые сохранила память. Но и без лишней бюрократии, простым человеческим языком. Завтра в это же время, приедет кто-нибудь и все заберет. Гость сидел на табуретке, курил и равнодушно посматривал то в окно на бледно-голубое, почти весеннее небо, на порхающих голубей, то на пустые бутылки, расставленные под кухонным столом, то на Разина, в майке без рукавов, какого-то смурного, с всклокоченными волосами, видимо, еще до конца не проснувшегося.

— У меня подчерк плохой, — сказал Разин. — И мелкий, к тому же. Начальство разберет мою писанину? А то я напишу, а они половину не поймут…

— Ничего, ничего. Вы об этом не беспокойтесь. В машинописном бюро разбирают любой подчерк.

— А то я думал, может, машинку купить…

— Нет, нет… Не надо попусту тратиться. Деньги не маленькие. Хорошую машинку еще и достать трудно.

Вскрыв конверт и пробежав взглядом вопросы, Разин сказал, что ему все понятно. Мужчина попрощался и ушел. Разин сидел на кухне, слушал, как по жестяному подоконнику барабанит капель, и думал, что пишущая машинка нужна, конечно, не для того, чтобы писать рапорты и объяснительные записки для начальства, нужна она совсем для другого, но достать машинку в Москве не так просто.

* * *

Разин нашел в ящике серванта старую записную книжку, вернулся на кухню и набрал номер некоего Анатолия Ивановича Белова, который некоторое время работал в Нью-Йорке под прикрытием журналиста-международника, а на самом деле по линии научно-технической разведки.

В Америке у Белова развилась болезнь суставов, затронувшая позвоночник, его вернули в Москву и комиссовали. Перевели из крупного информационного агентства в какую-то газету, не самую престижную, но и не последнюю. Теперь он писал какие-то мелкие заметки и небольшие корреспонденции, но, кажется, был доволен, что карьера разведчика подошла к концу раньше, чем американцы его поймали на шпионаже и с большим скандалом выслали из страны. Или, что еще хуже, еще страшнее, — он чем-то проштрафился перед своими, например, закрутил роман с иностранкой и скомпрометировал себя альковными фотографиями или антисоветской болтовней, — и огреб такие неприятности, о которых даже подумать страшно.

Разин набрал телефон, трубку снял какой-то очень нелюбезный товарищ, прорычал, что Белов здесь больше не работает и дал отбой. Пришлось звонить в секретариат газеты, потом в приемную главного редактора, потом домой, на счастье, трубку сняла дочь Белова и без расспросов назвала телефон папы. Белов обрадовался звонку старого приятеля, сказал, что обо всем знает, что сам хотел позвонить или заехать… Но все время хотелось отложить этот трудный разговор, — так уж человек устроен.

Помолчал немного и сказал, что надо бы встретиться, можно посидеть у него на работе, поговорить, на людях говорить не следует. А потом можно поужинать, есть свой метрдотель в ресторане «Берлин». Слово за слово, оказалось, что не так давно Белов получил еще одно понижение, из международного отдела большой газеты был переброшен в «Сельскую жизнь», но ни на кого не обижается, поскольку родина велела поднимать сельское хозяйство. Конечно, газета не самая популярная в Москве, но в провинции ее читают и тираж огромный — три миллиона. Между прочим, орган ЦК КПСС. И редакция в том же доме, где «Правда». Кстати, Разин вовремя позвонил, бог подбросил интересный вариант: в клубе «Правда», это через дорогу, в пятницу закрытая премьера фильма…

Это документальная вещь, — он не хотел сообщать подробности, — но в Америке таких фильмов народ не видел. Люди с расстроенными нервами падают в обморок. А у него в кармане два билета, которые вырвал по большом блату. Итак, в пятницу кино, а потом ужин в «Берлине». Разин ответил, что будет чертовски рад встрече, только пропуск надо заказать.

* * *

В пятницу Разин поехал на Варшавское шоссе, единственного место, где можно найти одну пустяковину для «жигулей», проторчал там чуть не до обеда, встретил знакомого, сотрудника сервиса, подарил ему блок фирменных сигарет. И вскоре получил разрешение загнать «жигули» в помещение, а самому топать, куда глаза глядят, и не появляться здесь до следующей среды.

Из телефона-автомата Разин несколько раз набрал номер Белова в редакции газеты «Сельская жизнь», но слышал только короткие гудки. Белов сидел на рабочем месте и, убивая время, болтал по телефону с интересной женщиной, не имевшей никакого отношения к сельской жизни, листал шпионский роман Джона Ле Карре, который один знакомый привез из Англии. Но не мог сосредоточиться ни на разговоре с женщиной, ни на романе. Он думал о сегодняшнем закрытом показе фильма «Филлипинские хилеры: реальность или легенда».

Говорили, что цветной фильм, снятый на хорошую пленку, был показал всего в трех-четырех закрытых для простых смертных клубах, после чего Москва загудела, поползли слухи о каком-то невероятном, страшном фильме, где кровь с экрана льется рекой, снято без монтажа, одним длинным кадром, показаны реальные операции, в том числе по удалению раковых опухолей, но без хирургических