сейчас начать расследование против сотрудников Комитета, это могут расценить, как удар лично по Юрию Владимировичу. Генеральная прокуратура — это большая сила. Значит, эта сила хочет подставить Андропова и привести во власть своего человека. Все заинтересованные стороны будут рассматривать наше расследование, как схватку бульдогов под ковром. Скажут, они дерутся за власть, а офицеров-чекистов превратили в расходный материал.

— На Западе болезнь Брежнева и притязания на власть Андропова тоже тема для дискуссий и пересудов. Там не ждут хороших перемен, если Андропов станет Генсеком. Ну, так что же нам делать? Сидеть и ждать, когда один член Политбюро умрет, а другого члена Политбюро пересадят в его кресло?

— Это не самый плохой вариант, — кивнул Борецкий. — Кончина Генсека и передача власти не займут много времени.

— Но тогда возникнут новые обстоятельства, чтобы не трогать КГБ. Скажут так: пока Юрий Владимирович у власти, контора — это нечто вроде священной коровы. Вот когда Андропов приберется, когда упокоится и с миром, — можно будет их потрясти.

Борецкий остановился, посмотрел на часы и сказал:

— К сожалению, водитель уже вернулся, мне пора. Напоследок хотел вот что сказать… Я знаю о трагедии с вашей женой. Генпрокуратура в порядке надзора может затребовать уголовное дело у милиции. Это их подстегнет. Мы сделаем так, что на поиски убийцы милиция бросит лучшие силы. Хотите, чтобы мы немного помогли?

— Нет, — сказал Разин. — Теперь делом Тани занимается КГБ. Я сам узнал об этом случайно, с опозданием.

— Давайте договоримся так: я дам вам знать, если что-то изменится. Позвоню вам домой из автомата. Когда вы возьмете трубку, скажу, что ошибся номером. В последующие два дня та же машина будет стоять на том же месте. Запомнили мой голос?

— Что ж, буду ждать, — сухо кивнул Разин.

* * *

Разин остановил машину в проходном дворе старого дома в районе Таганки и минут десять ждал Войтеха. Тот появился не с улицы, а из подъезда. Сел на заднее сидение, сказал, что все поручения выполнены и вынул из кармана бумажку с адресом съемной квартиры в районе метро Аэропорт.

— Три комнаты, отличный вид с балкона, — сказал он. — И, главное, на кухне настоящий финский холодильник «розенлев», почти новый. Только не очень большой. Но на одного человека хватит. И вот еще…

Он протянул конверт. В нем оказались документы на машину «москвич» и пара ключей.

— Тачка списана с баланса одного проектного института, — сказал Войтех. — И, якобы, продана за наличный расчет гражданину Алексею Разину. Бумаги липовые, но сделаны аккуратно. «Москвич» не в угоне, ездить на нем можно запросто и не бояться ментов. Цвет серый, на кузове надпись белыми буквами «служба газа». Вы ведь хотели тачку, чтобы выглядела как служебная.

— Он не сломается в первый же день?

— «Москвич» на ходу, в отличном состоянии, — Войтех закурил. — Но больше сотни из него не выжмешь. Прямо сегодня можно забрать. Стоит возле дома десять по Большой Переяславской улице. Проезд от трех вокзалов на троллейбусе номер 14. По поводу надежной постоянной стоянки можно обратиться к заместителю директора по хозяйственной части института «Гидропроектснаб». Институт находится почти в центре. Бумажка с адресом и телефон в конверте…

— Спасибо, старина, — сказал Разин.

Войтех хотел открыть дверцу и уйти, но передумал:

— Вы вот что… Вы, наверное, уже знаете, что у меня жена и ребенок в Варшаве. Я их люблю, мы хотим квартиру купить. Короче, я знаю, за что рискую. Но, одна просьба. Если станет опасно, если запахнет жареным, — позвоните. Ну, чтобы предупредить. Найдите минуту, наберите телефон и скажите, что пора… Ну, собирать монатки. Для вас это всего одна минута. Я успею слинять из Москвы за час. Через восемь часов меня уже не будет в СССР. Не забудете?

— Об этом не думай — не забуду.

Войтех ушел, а Разин отправился по адресу, чтобы договориться о стоянке для «москвича». На хозяйственном дворе института «Гидропроектснаб» он встретил мужчину лет сорока, одетого в новый синий ватник и поношенную кроличью шапку. Мужчину все звали Иванычем, у него были горячие влажные руки и бегающие глаза.

— «Москвича» поставить? — Иваныч сдвинул шапку на лоб и стал чесать затылок. — И надолго?

— Ну, месяца на два-три, — Разин тоже почесал затылок. — Для начала. А там посмотрим.

— Под открытым небом или в боксе? — глаза Иваныча забегали быстрее.

— Желательно под крышей. Буду очень благодарен.

— Это само собой, — Иваныч задрал голову к небу. — Полтинник в месяц. Оплата вперед.

— Годится, — кивнул Разин. — Завтра подгоню.

— Плюс хорошая бутылка. Бумаги на машину с собой?

Бумаги он так и не посмотрел, только тяжело вздохнул, решив, что продешевил. С этого клиента можно было взять на десятку больше.