голову статуи. Орю, воспользовавшись замешательством бронзового истукана, вскочил ему на плечи, и залихватски засвистев, заорал:

- Грядёт великое очищение!

И очищение грянуло. Орю, верхом на статуе, проломился прямо сквозь дом, прорвался в собор, разметал лавки и статуи, разломал алтарь и вырвался на оперативный простор, прямо на широкий проспект Божественного Светила. Статуя, лязгая, шагала, а перед ней с воплями ужаса, не разбирая дороги, неслись полуголые девки из гарема, не менее полуголый мальчик, лакеи и слуги из поместья, даже несколько шестёрок «Руки» в своих фирменных чёрных одеяниях.

«Ты опять устроил кавардак? – пришла мне мысль дракона. – Я как следует отъелся, явился к тебе, а тут такое! С тобой и правда, не соскучишься».

«Лучше будь готов прикрыть нас, - мрачно ответил я, – когда придёт время драпать. Кинешь невидимость».

«Ага, ага», - весело доложил дракон.

На улице случилось форменное светопреставление. Орю приплясывал на голове статуи, размахивая гигантскими трусами и изрыгая пророчества, одно другого безумнее. Статуя гнала толпу грешников, народ по сторонам проспекта то падал на колени в молитвенном экстазе, то в обморок, от осознания тяжести совершаемого святотатства. Несколько групп стражников, с дуру, кинулись нам наперерез, но тут же, позеленев, разбежались по подворотням.

О, это Кейдж с подругой работают. Справа, по крышам, скользила чёрная тень. Рон тоже здесь. Хорошо.

Я, так как Орю был занят, высунулся из капюшона, дистанционно раздавая благословения, Розалин, воздев руки, скастовала иллюзорный солнечный луч, который, словно прожектор, следовал за нами по пятам. На середине проспекта иллюзия внезапно засбоила, луч затрещал, окрасился чёрным и с громким хлопком лопнул. Над толпой закружились призрачные туалетные бумажки, бывшие в употреблении. В небесах появился сверкающий белизной череп и радостно захохотал.

- Кейдж, - прошипела Розалин. – Я ей чирей на носу наколдую!

Она пропела нечто непонятное, небольшие облачка, висящие над городом, соткались в светозарных ангелов, которые, обнажив сверкающие мечи, атаковали нагло ухмыляющийся черепок. Череп немного опешил, но, перегруппировавшись, пошёл в контратаку. Залязгали чёрные зубы, обламывая светящиеся клинки ангелов.

- Вот нахалка! – возмутилась волшебница. – Вмешиваться в чужое заклинание?! Ну на, получи!

С небес, сверкая золотыми доспехами, спустился легион солнечных существ. Тут были и шестикрылые серафимы, и грифоны в синих попонах, и совсем уж непонятные человекообразные фигуры, сотканные из чистого света. Череп раскрыл пасть, изрыгнув даллаханов, призраков, кладбищенских умертвий, и прочую разнокалиберную нечисть.

- Гляжу, ты нацелилась на противостояние, - мрачно констатировала Розалин.

- Слушай, может не надо? – занервничал я. – А то вдруг снова поле Гилберта образуется?

- Не образуется, - хмуро ответила магичка. – Это просто иллюзии.

- Боги гневаются! – пронёсся вопль среди толпы. – Знамение!

В небесах образовалась настоящая свалка. Тёмные и золотые фигуры сшиблись, рвя друг друга на куски. Части падали вниз, на землю, растекаясь туманными клочками почти у самой брусчатки проспекта. Розалин, глядя на это безобразие, закусила губу и напряглась. Создания света засверкали золотистой аурой, набросившись на врага с удвоенной силой. В какой-то момент они добрались до обескураженного черепа, и по белой кости застучали мечи, палицы, клювы и когти. Народ внизу разразился радостными воплями.

Тут-то и случилось непонятное. Словно подул ледяной ветер, повеяло чем-то совсем жутким и потусторонним, я почувствовал, что в действо вмешалась третья сила, гораздо более мощная и абсолютно чуждая.

- Эта дура что, бога смерти впрягла? – ахнула Розалин. – Идиотка! Только божественной войны нам тут не хватало!

Над городом пронёсся поток, словно серый могильный ветер, видимый невооружённым глазом, и смял обе армии, превратив в тёмную пелену. Цвета инвертировались, небо выцвело, став пепельно-серым, и в нём ярко загорелось чёрное солнце. То, что раньше было иллюзорной армией, свернулось в один большой клубок, повиснув над Базиликой Солнца. Клубок уплотнился, обратившись в гигантский глаз, с интересом разглядывающий происходящее внизу. Всё замерло. Люди, статуя, шестёрки «Руки», полуобнажённые девицы из гарема. Всё.

Не знаю, что на меня нашло. Я, наверное сдуру, иначе не объяснить, зашвырнул в нагло пялившийся глаз маленькое торнадо моей силы ветра. Глаз повернулся ко мне, и торнадо, отклонившись в сторону, подхватил неудачно подвернувшегося Рона, который прятался за широкой трубой на крыше базилики, подняв убивца в небо. Вихрь, видимо впитав остатки маны от распавшихся иллюзий, ускорился, и набрав силу, впечатал дворецкого прямо в удивлённо вытаращившееся глазное яблоко. Сверкнула тёмная вспышка, плащ Рона распахнулся, а весь Проуден на несколько секунд накрыла тень гигантского нетопыря.

Браво, Рон, человек-мышепаук.

Аномалия исчезла также внезапно, как и появилась. Рон, повинуясь закону всемирного тяготения, начал падать вниз. Из его руки выстрелил тёмный луч, зацепился за шпиль Базилики Солнца, притянув дворецкого на балкон, откуда через несколько дней должен выступать Его Святейшество. Закрыв лицо полой плаща, Рон надменно оглядел толпу, и грациозно удалился, скрывшись на соседней крыше.

Всё вновь пришло в движение, словно дали команду «отомри». Грешники порскнули в разные стороны, статуя Утвердителя Устоев на секунду притормозила, не в силах решить, кого из этих мелких тараканов ловить, но, в конце концов, сосредоточилась на бойцах «Руки», видимо решив, что эта цель наиболее приоритетна. С проспекта мы свернули на боковую улицу, с неё на улочку поменьше, пока не загнали шестёрок в закрытый со всех сторон дворик.

Всё. Тупик.

- Ты пожалеешь, что нарушил договор, - пошипел один из бойцов.

- Да плевал я на вас! – захохотал Орю голосом Мартина Колона. – На вот, передай вашему главному.

Он скомкал труселя и засветил ими в лицо говорившему.

- Сволочь! – взревел оскорблённый «руковец», но статуя вновь пришла в движение, и раскинув руки, принялась ловить людей в чёрных одеяниях.

Те, недолго думая, попрыгали в большой каменный колодец, стоявший посередине дворика. Статуя подошла к колодцу, заглянула внутрь, пошерудила в нём рукой, ничего не обрела, и грустно поведя плечами, уселась на него, словно статуя мыслителя на унитазе. Глаза изваяния потухли, остатки маны выветрились.

- Валим, - Орю спрыгнул на землю, - пока нас тут не замели. Эй, мелкий и летучий, закрой нас невидимостью.

«Сам ты мелкий», - обиженно прогундосил дракон, но просьбу выполнил. Мы исчезли для любых любопытных глаз.

- Скидываем барахло, - произнёс Орю, срывая с себя облачение Его Святейшества.

Я последовал его примеру, и скоро во дворе образовалась куча тряпья. Бард быстро смыл с себя грим, протерев лицо раствором из бутылки. Грязная тряпка полетела в кучу. Розалин прищёлкнула пальцами, и улики объяло пламя.

- За мной, - коротко произнёс