Калин весело усмехнулся.

– Ну, так я же не убегаю. Бей, если сможешь! – с вызовом ответил мальчик и, демонстрируя полное безразличие, повернулся к противнику спиной.

Разрезая со свистом воздух, шест устремился к ребрам наглого мальчишки, но был принят и отбит коротенькой палкой, а пацан, крутанувшись, ловко ушел за спину Ветра, при этом очень больно, но больше того, обидно, хлестко треснул по тому месту, на котором сидят. Секунда тишины, и зрители взорвались хохотом. Вновь послышались аплодисменты, но адресованные уже не своему бойцу.

Калин снова поманил на себя парня.

– Ну, что ты встал, как вкопанный, нападай!

Лицо того покраснело, лоб покрылся холодной испариной, руки сжали шест так крепко, что вот-вот и из него сок закапает, даже пальцы побелели. И с резким выдохом, так же резко шагая вперед, пошел махать удар за ударом.

Калин крутился, как волчок, уходил и отбивал удары, и люди видели, с какой легкостью мальчишка это делает, играючи, словно танцует. Вскоре Ветер выдохся, а пацан даже не запыхался, все так же нахально скалясь, нарезал круги вокруг противника и что-то тому говорил, от чего парень вновь озверел и ринулся в бой.

– Ох, не на того я поставил, – посетовал тот самый лощеный толстосум, глядя на это представление. – Вот же Лаки, вот же, сукин сын, и где только он таких бойцов находит. Все, плакали мои денежки.

И так думали уже все, кто поставил на Ветра, и начался порицательный ор, приправленный свистом, нецензурными эпитетами, адресованными своему бойцу.

Калин поймал взглядом Лаки, тот сидел в своем кресле довольный, как кот на масленице, и, заметив, что мальчик вопрошает, как поступать дальше, повернул большой палец вниз.

– Ага, значит, пора заканчивать этот концерт, – понял мальчишка и пошел в наступление.

Удары короткими палками на Ветра посыпались серией, один за другим, он пытался отбиться, увернуться, но не понимал, как это так удается пацану быть сразу повсюду. Вот уже выронил шест, прижал к груди отбитые, набирающие фиолетовый оттенок, кисти рук.

Калин отпружинил назад, дав несчастному передышку. Подцепив ногой шест Ветра, подкинул его в воздух и ударом все той же ноги отправил к хозяину со словами:

– Ну, что встал, поднимай, я с безоружными не бьюсь.

Ветер посмотрел на упавшее к ногам свое оружие и отрицательно качнул головой.

– Хватит, я сдаюсь, – заявил Ветер. – Все, Куница. Победа – за тобой.

Люди засвистели еще громче и заулюлюкали.

– Подстава! Не может того быть!

– Бейся, трус, я на тебя все деньги поставил!

– Слабак, отрока победить не можешь!

Красный, как рак, парень повернулся к толпе и выдавил из себя:

– А ты попробуй сам, раз такой умный. Ну, что, не хочешь, да? Тогда заткнись! Мальчишка – профи! И я признаю его победу!

На середину площадки вышел Нюша, заорал самозабвенно:

– И-и-и, вот наш победитель – Ку-у-у-ни-ца-а-а!!

– Постой, постой, – ломанулся сквозь толпу неопрятного вида мужик, лет под сорок, тот самый крикун, поставивший все деньги на Ветра. – Подстава то, нечестный бой. Обманщики! А ну, пацан, давай со мной помахайся, раз ты такой мастер.

Нюша вопросительно глянул на деда, тот отрицательно качнул головой.

– Ты заявки на бой не подавал, уйди с ринга! – рыкнул на вышедшего Нушик, преграждая тому дорогу к мальчишке.

Люди зароптали, засвистели, затопали.

– Э-э-э, точно, подставной бой!

– Обманщики, верните наши деньги! Верните деньги!!

– Нушик! – окликнул Калин своего «сотрудника». – Я справлюсь с ним. Гляди, как разорались. Надо бить, иначе кипиш будет.

Лаки внимательно наблюдал за происходящим, и когда Нушик вновь посмотрел в его сторону, кивнул и, глянув на Калина, опустил большой палец вниз.

– Сразу вали, – тихо сказал Нюша, – ток не насмерть, смотри.

Калин кивнул и, шагнув навстречу вышедшему мужику, закрутил свою мельницу.

Мужчина довольно оскалился, закатывая рукава своей одежды.

– Шо, сопляк, сцыкотно, когда бой настоящий? Ну, иди сюда. Не боись, сильно не зашибу.

Калин не стал дожидаться, когда тот доведет свою речь до конца, а, сиганув с места, кувыркнулся вперед, и, когда приземлился у ног мужика, тот схватился за свое лицо: из-под пальцев побежала струйка крови. Последовали два неимоверно быстрых удара палками в корпус и уход в сторону. Мужик охнул и осел кулем на землю.

Отойдя в сторону и посмотрев на подвывающего «борова», Калин понял, что продолжения не будет, «оно» уже не подымется. Нушик ухватил скрюченного мужика за шкирку и выволок за пределы ристалища.

– Бой окончен! – провозгласил он, вернувшись на арену. – Победитель – Куница!

Калин получил от Лаки одобрительный кивок и вышел из круга.

Люди провожали его громко, восторженно…

Зайдя в вагончик, мальчик растянулся на своем спальном месте. Он был первым в этих играх, и помещение сейчас пустовало, все остальные ждали на улице своей очереди и смотрели выступление других, но Калину не хотелось смотреть. Грустная девушка с закрытым лицом так и стояла перед глазами, и эта карта, зловещая такая, с черепами – что бы это могло значить?

«Завтра обязательно схожу в палатку. Не пожалею денег и схожу».

В груди вновь защемило, неприятно, беспокойно. Закинул руки за голову и прикрыл веки, попытался расслабиться, стараясь не обращать внимания на внешний шум. Задремал.

Через какое-то время проснулся – снова крики, свисты, гомон.

«Все тот же бой или другой уже?» – сонно подумал мальчик, широко зевнул, переворачиваясь набок, поджал ноги и вновь уснул.

Жуткий сон: снова бой, снова смерть и много крови. Вроде бы и проснулся, но все равно, слышится лязг железа, крики, вопли, топот копыт и хриплое, леденящее кровь ржание ночных мар. Не простых ездовых, а именно ночных, тех самых с крутым норовом, которые состоят на службе в имперских войсках. Никто, кроме Имперского воина, не имеет права сесть на мару угольно-черной масти. Если у обычной мары рождался чернявый детеныш, то его за символическую плату «дарили» на благо Великой Империи.

Дыхание замерло комом в груди, остатки дремы слетели мгновенно, как только до мальчишки дошло, что все эти звуки реальны, и они рождаются за стенками вагончика. Спустя миг он уже стоял у стены и всматривался в узкое окошко, пытаясь сообразить, что происходит на улице. Недавние зрители и участники игрищ отбивались от имперских наездников: часть сражалась, а часть металась в панике, как крысы на тонущем корабле, и пыталась выскользнуть из ловушки, спасая свою шкуру. Беглецов отлавливали силками и тащили во тьму. Что там с ними дальше происходило, Калин не видел, но верещали они очень громко, а потом визг один за другим резко обрывался. Калин заметил, что имперцы стараются не убивать людей без лишней необходимости, живьем берут. Никого из своей новой команды мальчик на этой стороне вагончика не нашел и бросился к противоположному окошку.