— Ну, так что? — усмехнулся Джексон. — Получается, вы напрасно прокатились?

— Где вы были сегодня днем?

— Здесь. Занимался садом. В основном позади дома. Теперь, когда Чарли нас покинул, садик стал напоминать джунгли.

— А когда вы пришли, сэр?

— О, я не знаю точно… — Валентин внезапно покраснел. — Может быть, где-то около половины третьего.

— Ближе к трем, — уточнил Джексон. Он послал откровенную, лучезарную улыбку Фейнлайту, бесстыдно демонстрируя свою власть над ним. Потом повернулся к Барнаби: — А собственно, ваше-то какое дело?

Барнаби от всей души надеялся, что это действительно не его дело, в чем он вскоре и убедится. Он давно уже не хотел чего-либо так сильно. Трой включил зажигание. Старший инспектор тыкал пальцем в мобильник.

— Куда мы, шеф?

— Погоди минуту. — Барнаби ждал ответа на вызов.

Его беспокойство передалось и сержанту:

— Думаете, с ней что-то случилось?

— Алло! Диспетчерская? Старший инспектор Барнаби. Есть сообщения о происшествиях? Да, сегодня, после обеда. — Пауза. — Да, женщина. От тридцати пяти до сорока. Платье в цветочек.

Еще более длительная пауза. Сержант Трой смотрел на профиль Барнаби и заметил, как лицо шефа заострилось, глубже залегли складки, нависшие брови так сдвинулись, что составили одну толстую сплошную линию, черную с сединой.

— Боюсь, что подходит, Энди. Не могли бы вы меня сориентировать, как и что? — Он слушал несколько минут, потом дал отбой. — Поехали в больницу Сток-Мэндевилл.

— Что случилось?

— Скорей!

Трой надавил на газ. Сирены не было, но полицейская машина есть полицейская машина. Он снова спросил, что случилось.

— В трехэтажном паркинге в Каустоне нашли женщину. Как раз около трех. Без сознания после сильнейшего удара по голове. Поскольку ее ограбили, установить личность по документам пока нет возможности.

— Если это Энн Лоуренс…

— Это точно она. Ее нашли через какие-то секунды после нападения, иначе этот подонок прикончил бы жертву.

— Офигеть!

— Явно кто-то въезжал на верхний ярус в тот момент, когда ее ударили. Напавший услышал шум и сбежал.

— По лестнице?

— Да нет, он вызвал лифт и еще некоторое время там околачивался, ожидая, пока приедет кабина, полировал ногти и насвистывал. Разумеется, черт побери, по лестнице!

— Виноват.

— Водитель увидел ее и позвонил в скорую. Сейчас она в интенсивной терапии.

— Это несчастное совпадение.

— Ты так думаешь?

— Ограбить могут всякого, разве нет?

— Те, кто срезает сумочки, хватают добычу и смываются. Они не задерживаются, чтобы убить.

— Думаете, все это связано с делом Чарли Лезерса?

— К бабке не ходи, — отрубил Барнаби, без зазрения совести украв выражение грозной мисс Кэлтроп.

«Даже не верится, — думал старший инспектор, глядя на неподвижное тело Энн Лоуренс, на ее мертвенно-бледное лицо, — что она еще жива».

Барнаби не отрывал глаз от женщины на больничной койке, а сержант не отводил свой взгляд от него. Какая-то неясная для Троя эмоция пробежала по лицу Барнаби и тут же исчезла, оставив его совершенно бесстрастным. Внезапно старший инспектор повернулся и заговорил с сестрой, которая провела их сюда:

— С кем я могу побеседовать?

— С доктором Миллером. Пойду поищу его.

Они ждали молча, Барнаби смотрел в окно. Трой тоже отвел взгляд от белой металлической кровати.

Он ненавидел больницы почти так же сильно, как кладбища. Не то чтобы он лично имел что-то против смерти или умирания. Просто не находил ничего общего с ними. Правда, в этом году ему исполнилось тридцать, и пару месяцев назад умерла его бабушка. Эти два события с таким коротким интервалом между ними заставили его задуматься.

Конечно, у него впереди еще полно времени, и родителям его всего лишь по пятьдесят, и тем не менее… Каких-то пять лет назад он был уверен, что билет в бессмертие у него в кармане, а теперь ему уже казалось, что все не так просто.

Только он подумал, что подождать ведь можно и в коридоре, как сестра привела задерганного человека в очках со стальной оправой. У врача были очень светлые, мелко вьющиеся волосы и мятый белый халат.

Доктор Миллер выдворил полицейских из палаты, сказав, что лично он ставит под сомнение неспособность пациента что-либо слышать и понимать в бессознательном состоянии. Эта теория далеко не доказана.

— Какие у нее шансы? — спросил Барнаби.

— Слишком рано судить. — Врач, занятой человек, готовый бежать по своим делам, переминался с ноги на ногу. — У нее на голове глубокий порез и массивный ушиб, который мог привести к черепно-мозговой травме. Мы узнаем больше, когда сделаем сканирование. Пока мы стабилизировали ее состояние, это первый шаг.

— Понятно.

— Велика опасность субдуральной гематомы. — Доктор Миллер теребил свой стетоскоп. — Если говорить проще, кровь излилась под внешней оболочкой, что очень опасно.

— Да, — отозвался Барнаби и судорожно сглотнул. Ему казалось, что кто-то облюбовал его желудок для игры в городки. — Спасибо, доктор Миллер. Кстати, мы знаем, кто она такая.

— Прекрасно, — бросил доктор уже на бегу. — Сообщите администратору, когда будете уходить.

Вокруг паркинга толпилось множество сердитых автомобилистов, ожидая, когда полицейские в форме про всех всё запишут и разрешат им забрать машины.

На верхнем ярусе тоже работали копы, команда под началом Колина Уиллоби. Барнаби не любил инспектора Уиллоби. Тот был, что называется, по уши деревянный. А еще подхалим и сноб без воображения, чутья и хоть крупицы понимания. По мнению старшего инспектора, Уиллоби ни под каким видом не стоило идти в полицейские.

— Боже праведный! — воскликнул Уиллоби, когда они появились. Изумился так, будто увидел инопланетян. — Что вы тут делаете? Сэр.

— Женщина, на которую напали, имеет отношение к делу, которое я сейчас расследую. К убийству Чарли Лезерса.

— Уже установлена личность? — Он явно был обижен, что у него отнимают хлеб.

— Энн Лоуренс, — проинформировал сержант Трой. — Старый дом викария. Ферн-Бассет.

— Гм.

— Я только что из больницы Сток-Мэндевилл, — добавил Барнаби.

— Отбросила коньки?

Старший инспектор поморщился.

— Вы установили точное время нападения?

— Ее нашли без пяти три.

— Понятно. — Барнаби огляделся. — Итак, на каком вы этапе?

— Мы строго следуем обычной процедуре. Можете не волноваться, сэр.