— Я не волнуюсь. Я задаю прямой и простой вопрос.

— Все номера машин переписаны. И мы…

— Кто разрешил этим людям сюда подняться? — Барнаби сердито кивнул на мужчину и женщину, выходящих из лифта. — Вы что, не знаете, как очистить от зевак место, где было совершено тяжкое преступление?

— Спускайтесь! — истошно заорал инспектор Уиллоби и бешено замахал на парочку руками. — Уходите! Немедленно!

Они быстро вскочили в лифт.

— Вход и вообще весь этот уровень должны быть огорожены. Лестницы перекрыты, именно по лестнице преступник и убежал. Вы что тут, в игрушки играете, черт подери!

— Все делается, сэр.

— Все делается недостаточно быстро.

— Кстати, ее машина — «хамбер-хоук», — подсказал сержант Трой. — Очень старая.

Уиллоби бросил на него злобный взгляд. Ему не нравилось, когда его перебивали, даже если это был человек одного с ним звания. А уж этот выскочка в штатском…

— Вон там, внизу, — кивнул Трой, усугубив свою наглость.

— У меня есть глаза, сержант. Спасибо.

— Огородить машину, — велел Барнаби. — И пусть криминалисты ее осмотрят. Каждый дюйм.

— Что?

«Может, глаза у него и есть, — подумал сержант Трой, — но вот с ушами плоховато».

— Я не привык повторять, Уиллоби. Проследите, чтобы это было сделано.

— Сэр.

— Где ее нашли?

— Вот здесь, — Уиллоби подвел их к ярко-красному «рено-мегану». — Она лежала перед машиной. Я бы сказал, в паре футов от решетки радиатора.

Барнаби внимательно осмотрел машину. И не зря: взгляд его остановило небольшое, но все-таки заметное углубление на краю капота. Он живо представил себе, как голова Энн Лоуренс с огромной силой ударяется о капот, и его снова замутило. Старший инспектор приказал себе не допускать столь ярких образов. Ее могли треснуть по голове чем угодно. Зачем было волочь жертву к автомобилю? И рана высоко: не только на лбу, но и ближе к темени. В любом случае часто ли преступник не прячется от жертвы? Они обычно подкрадываются, заходят сбоку. Они неслышно подбираются сзади, и уж тогда… Барнаби огляделся.

— Она дошла вот досюда, — он стоял в проходе между машинами чуть поодаль, — скорее всего, направлялась к лифту. Он следовал за ней, потом прыгнул сзади, подтащил ее к «рено». Полосы от каблуков поверх следа шины. И около автомобиля тоже.

— Я, вообще говоря, это уже зафиксировал, сэр.

— Хорошо, Уиллоби, — сказал старший инспектор, но к каждому слову, словно ириска, прилипло недоверие. — Значит, теперь надо вплотную заняться «рено», осмотреть его как следует.

— Несомненно, сэр.

Дальше Барнаби взял злорадную паузу и с наслаждением длил и длил ее. Было ясно, что Уиллоби не знает, почему нужно проверить красную машину. А боязнь показаться глупым не дает ему спросить об этом. Но если он сейчас не спросит, то не сможет ничего объяснить криминалистам, когда те поинтересуются, что именно должны искать. Как раз такие занятные моменты, удовлетворенно вздохнув, сказал себе Барнаби, часто делают рутинную работу вполне сносной.

— Посмотрите сюда, — подсказал сержант.

— Что? — инспектор Уиллоби быстро бросился к машине, оттолкнув Троя.

— Откуда в таком месте вмятина? — Трой кивнул на капот, а потом повернул голову через плечо к старшему инспектору: — Не след столкновения, точно.

— Вот именно, — улыбнулся Барнаби. — Верно подмечено, сержант.

Уиллоби, сгорая от зависти и досады, жег машину горящими глазами. Барнаби даже побоялся, что инспектор проделает в ней дырку или краска облупится.

— Проследите, чтобы вся одежда жертвы попала к криминалистам.

— Естественно, старший инспектор.

— И мне нужна запись разговора с человеком, который нашел ее. — Он отвернулся. — Ну вот, кажется, все. Пока все.

— Проверю-ка я, пожалуй, талон оплаты за стоянку, сэр. Так мы узнаем точное время прибытия миссис Лоуренс, — сказал Трой.

— Вы сегодня в хорошей форме, сержант. Все верно.

И Трой с важностью, вразвалочку направился к «хамберу». Кончики ушей у него зарделись от удовольствия.

Когда они уже выходили, телефон Барнаби зазвонил. Сержант Брирли сообщила из дежурки, что наконец пришла запись анонимного звонка, который служба спасения приняла в ночь исчезновения Карлотты Райан.

Когда она закончила говорить, Барнаби проинструктировал ее насчет дальнейшего.

Трой слушал в некотором недоумении. Он не обратился за разъяснениями к Барнаби, слишком горд был для этого. Могло ведь быть и так: «Разберитесь-ка с этим, сержант». А ну как не разобрался бы? Чувствовал бы себя вдвое хуже, чем теперь, когда к нему даже не обратились. Но… велосипеды?

Через полчаса после отъезда Барнаби и Троя из больницы новости о нападении на Энн Лоуренс распространились по деревне. Еще чуть позже все узнали ужасные подробности через Конни Дейл, начальницу почтового отделения, у которой дочь работала медсестрой в гериатрическом отделении.

Реакция жителей Ферн-Бассет на это событие сильно отличалась от их же отклика на убийство Чарли Лезерса. Не было нездорового смакования — одно неподдельное горе. Очень многие знали Энн еще маленькой девочкой и любили за кроткий нрав и ненавязчивую доброту. «Хорошо, что отец не дожил» — вздохнули многие и еще высказались в том смысле, что «бедная мать, небось, в гробу перевернулась». И как теперь, качали головой люди, будет справляться преподобный?

Трудно сказать точно, когда по деревне поползли слухи о странной обстановке в доме викария. Возможно, кто-то позвонил с соболезнованиями и получил резкий отпор. Или на чьи-то встревоженные расспросы по телефону ответили совершенно неприемлемым образом. Некоторые звонили, а в доме викария просто вешали трубку. Другим отвечал незнакомый голос, обещал позвать мистера Лоуренса, клал трубку рядом с телефоном, и никто не приходил взять ее, хотя звонивший явственно слышал мужские голоса и громкий смех. Позже стало известно, что преподобный даже не приехал в больницу, где лежала при смерти его жена.

Услышав об этом, Хетти Лезерс сильно расстроилась. Ей очень хотелось навестить Энн, хотя бы только для того, чтобы та знала: по крайней мере одному человеку есть до нее дело. Муж Полин Алан вызвался отвезти тещу в Сток-Мэндевилл, но сестра в интенсивной терапии, узнав, что Хетти не является близкой родственницей, сказала: навещать пострадавшую в ее нынешнем состоянии просто бессмысленно. Тогда Хетти составила большой букет цветов и ветвей с осенними листьями, которые миссис Лоуренс так любила, и Алан отвез его и оставил на посту у сестры с карточкой от них от всех.

В тот вечер Эвадна накормила пекинесов, дала им попить, почитала сказку на ночь («Лака — серый волк») и, когда они угомонились, сгорая от беспокойства, побежала к домику Хетти.