Ну почему у нее такой нос? Не нос, а руль корабельный. И в кого ее губы так тонки, ведь среди ее предков земноводных вроде бы не наблюдалось. А глаза круглые, как у филина. Ну, кому такое нелепое создание нужно? Кого угораздит в Марусю влюбиться?

На самом деле, еще как в нее влюблялись. Миловидная Блондинка всегда находилась в прицеле чьего-нибудь пристального внимания. Но Маруся эти доказательства своей неправоты с мазохистским упрямством игнорировала.

– Дура ты, Машка, – говорила Галя, лучшая подруга, когда им было по восемнадцать лет, – тебе природа такой подарок преподнесла, а ты рожу кривишь.

– Тебе легко говорить, – мрачно вздыхала Маруся, – вокруг тебя все так и вьются. А я… Да что уж там.

– Может быть, и вьются, но ты посмотри на меня и на себя. Да во мне лишнего весу десяток килограммов.

Галя была крупной еврейской девушкой с блестящими карими глазами чуть навыкате, намечающимся двойным подбородком, пышным, спелым телом и жесткими черными волосами на руках. Никто не решился бы назвать ее привлекательной. Но было в Гале что-то поважнее изящной фигуры и правильного расположения черт. Некая внутренняя сексуальность, мерцающим свечным отсветом изливающаяся из ее влажных глаз. Физические недостатки Галя умела преподнести как изюминку, поднимающую ее на еще более высокий пьедестал.

Марусе было восемнадцать, когда в голове ее внезапной фотовспышной мелькнуло единственно верное решение: пластическая операция.

В самом деле, зачем ей мучиться, жаться по углам, втихаря завидовать топ-модели Хайли Клум и звезде курса зеленоглазой Альбине из параллельной группы? Зачем ей это, когда весь мир с современнейшими медицинскими технологиями распластан у ее стройных ног?

Она в любой момент может стать другой. Такой, какой захочет сама.

Как снежная королева Николь Кидман. Или румяная булочка Мерилин Монро.

С тех пор Блондинка жила под знаменем великой цели: накопить деньги на серию пластических операций, которые изменят ее жизнь.

– Какой тупизм, какая чудовищная глупость! – ужасалась Галя, когда Маруся поделилась с ней далеко идущими планами. – Тебе надо не нос исправлять, а мозги. Сумасшедшая!

К больной теме пластической хирургии они старались не возвращаться, потому что любой разговор в этой плоскости непременно заканчивался громкой ссорой. Интеллигентно избегая опасной темы, они продолжали дружить – несмотря на то что со временем у них становилось все меньше и меньше общего.

Галина, как и большинство работающих москвичек, считающих себя хорошенькими, была мучима острой шопинг-зависимостью. Деньги ей словно руки жгли. Копить не умела совершенно. Зарабатывала достойно, но при этом жила преимущественно в кредит. Как только увидит в подсвеченной витрине чудо-туфли на серебряных каблуках, как только прочтет в очередном глянцевом журнале о модной косметической новинке, так и зажгутся ее карие глаза, так и задрожат руки в сладком предвкушении. Словно на полночный шабаш мчится она в магазин, на ходу распахивая кошелек.

Маруся совсем другая. Расчетливая, серьезная, экономная. У нее есть специальный блокнот, гордо озаглавленный «Моя личная бухгалтерия». Прежде чем что-нибудь купить, Блондинка тысячу раз подумает. А стоит ли новое платье того, чтобы исполнение ее единственного заветного желания отсрочилось на неопределенное время? А в самом ли деле ей так уж нужен вон тот оранжевый купальник? Ну и пусть, что старенький выцвел, растянулся и приобрел сомнительный серо-бурый колор. Пусть целлюлитные да складчато-глыбовые пакуют свои телеса в эксклюзивные шмотки, пытаясь отвлечь внимание от дряблого уродства. А у нее, у Блондинки, и так фигурка отменная. А скоро будет еще и потрясающее новое лицо. Вот тогда она всем покажет, вот тогда-то и заживет!

– Буддисты говорят, что жить надо настоящим, – говорила мудрая Галочка, – потому что прошлого и будущего нет. А есть только тот момент, в котором ты живешь прямо сейчас. А ты существуешь в какой-то прострации.

Пререкаться с подругой Маруся не любила. Еще тогда, когда им было по восемнадцать, Галочка ясно дала понять, как она относится к самой идее пластической операции. С тех пор мнение ее не изменилось – она считала, что Маруся нуждается в профессиональных услугах психотерапевта, а не хирурга-пластика.

– Как можно с твоей внешностью так себя не любить? – ужасалась, бывало, Галя.

– Вот сделаю себе личико и буду любить, – клялась Маруся, – как влюблюсь, так просто голову потеряю. До сумасшествия, без оглядки!

Галина выразительно крутила указательным пальцем у виска.

– Любить себя надо такой, какая ты есть. А не такой, какой ты планируешь стать. Годы-то уходят.

Что правда, то правда. Когда нагрузка высока, время летит незаметно. Вот уже и университетские годы подошли к концу. Галочка и Маруся получили дипломы и устроились работать в один журнал. Маруся – специальным корреспондентом, Галина – фоторедактором. Обе зарабатывали прилично и были своей карьерой весьма довольны. Только вот Галочка гуляла на всю катушку, меняла любовников как трусы, пользовалась громким именем журнала, чтобы проникать на закрытые вечеринки и знакомиться с «правильными», как она говорила, людьми. А Маруся приходила на работу раньше всех, а уходила заполночь, брала дополнительную нагрузку, часами просиживала перед монитором, выдавливая из утомленного сознания новые эффектные строки. Халтурила, где могла, пахала, на сколько хватало сил.

Гедонизм Галины был возведен в десятую степень – ни в чем себе, любимой, не отказывала. Еженедельные посиделки в маникюрном кабинете, хрустальные инкрустации на ногтях, шампанское и яблочные штрудели в модных кафе, кинопремьеры, поездки к морю три раза в год, шикарные мужчины на левой половинке кровати. В двадцать три года Галочка вкусила нечто, напоминающее славу, – у нее случился затяжной роман с известным поп-певцом, и ее довольная физиономия не раз появлялась на страницах желтой прессы.

Маруся умывалась детским мылом, перебивалась с картошки на гречку, одевалась в секонд-хендах, а каждую копейку упрямо складывала в кубышку. Никто бы не поверил, глядя на худенькую ненакрашенную Блондинку в старых джинсах, что в ее активах имеется внушительная сумма денег.

К двадцати пяти годам Галочкина природная сексуальность, ограненная в дорогих салонах красоты, засияла полноцветно. Маруся же наоборот поблекла, усохла, поскучнела. Не было больше на ее щеках и коленках задорных аппетитных ямочек, не было фирменной блондиночьей улыбки.

Короче, Галочка жила на полную катушку, а Маруся выживала в погоне за каждым подвернувшимся рублем.

Зато ей удалось накопить на первую операцию. Напомним, что дело было в конце девяностых, когда пластическая хирургия еще не стала частью московской обыденности, а поход к хорошему хирургу стоил, как подержанная иномарка.

Четыре дня в клинике, несколько месяцев восстановительного процесса – и вот уже Марусино лицо украшает новый нос, крошечный, мило вылепленный, изящный.