– Мы с Ромой здесь посидим, а вы спите, – охранник, что представился Кириллом, очень тщательно обыскал весь номер. – Так положено.

– Но…

– Ничего, Никуша, люди на работе. Только как вам ночь не спать? – пробормотал Алексей.

– Мы же в ночную смену шли, днем спали. Да мы привычные.

Поздний ужин, сервированный на четверых, никак не тянул на романтическое свидание, но Ника понимала, что так оно и есть. А то, что в номере, кроме них, еще двое – неважно.

– Ох, как же я наелся… – Булатов откинулся в кресле. – Ребята, если еще чего нужно, закажем.

– Спасибо, сыты. – Кирилл приветливо кивнул. – Пожалуй, и правда, пора вам на боковую – дама совсем сонная. За ужин премного благодарны. На сытый желудок дежурить веселей. Ника, что-то не так?

– Голова болит…

– Ах, да. Лекарство! – Булатов добывает из кармана куртки баночку с таблетками и вытряхивает одну Нике на ладонь. – Проглоти и запей.

– Нет, ты сам подумай… Она огромная такая, какого-то синего ядовитого цвета… Это отрава, у Семеныча склероз уже, он перепутал яд и нормальное лекарство. Хорошие таблетки не бывают синими, они или белые, или зеленые. Иногда желтые или розовые, но не синие. А синие – яд, это же всем давно известно.

Ника говорит серьезно, и охранники стали с подозрением присматриваться к флакону с лекарством, но Булатов уже знает ее уловки, а потому молча подает ей стакан с водой:

– Пей таблетку, болит голова-то…

– Так, может, перестанет.

– Проглоти и запей.

Ника вздыхает, взвешивает таблетку на ладони, берет двумя пальцами, смотрит на свет:

– Синяя какая-то… здоровенная…

– Ника!

Вздохнув, она мужественно глотает лекарство и выпивает стакан воды.

– Гадость… Все, я в душ, тарелки мойте сами.

Охранники, собрав посуду на передвижной столик, выставляют его за дверь. Глянув на дверь спальни, на Булатова и минуту подумав, Кирилл произнес:

– Вообще-то мы можем и снаружи посидеть, так что…

– Вы привлечете внимание. Нет уж, оставайтесь здесь. К тому же тут можно лечь. – Булатов вздохнул. – Прилягте и сторожите, раз так решили. А нет – спать ложитесь, самое то перед завтрашней дорогой.

– По очереди спать будем. Чай есть, печенье с конфетами – не дежурство, а мечта! Сейчас Ромыч ляжет, в три он меня сменит, а я посплю – мы в двойную смену, если тихо, всегда так.

– И то дело.

Булатов входит в спальню – Ника уже спит. Он идет в ванную, долго смывает с себя прошедший день. Только сейчас он в полной мере ощутил стресс, который испытал у обрыва, и мысленно поздравил себя с мудрым решением переночевать в гостинице. В одной постели с Никой – и все равно далеко друг от друга, ведь он так и не знает, отвечает ли она ему взаимностью. У молодых это просто: встретились, глядь – уже в койке, потом разбежались, и снова ничего. А тут приходится выверять каждый шаг – чтобы не показаться назойливым, не вспугнуть невольной грубостью, да бог знает, что может из всего этого выйти, если мужчина любит женщину, похожую скорее на шальной ветер, чем на человека.

Он лег рядом, потянул на себя одеяло и коснулся губами ее виска – пугающе горячего. Булатов тронул губами лоб Ники – так и есть, температура, и нешуточная.

– Никуша, что?..

– Пить хочу…

– Сейчас.

Он наливает в стакан воды, помогает ей напиться, потом идет в ванную, мочит под краном полотенце и кладет прохладный компресс Нике на лоб.

– Спи, Никуша. Завтра станет легче, вот увидишь.

Она закрывает глаза и погружается в полусон. Остров ждет ее, и на нем – Буч. Сидит на бортике фонтана, смотрит на рыбок, шерстка его теплая и мягкая. Ника гладит котенка и прижимается к нему лицом – он милый и пушистый, и на Острове он будет всегда. Они вдвоем.

Множество надежд возлагают люди на слово «завтра». Именно завтра происходит все, что не произошло сегодня: убирается в шкафу, выносится мусор, делается зарядка, выполняется диета, да мало ли что там завтра – главное, это происходит. Правда, «завтра» иногда бывает не на следующий за сегодняшним день, но это уже детали. Хотя уверенность в том, что завтра наступит, есть у всех.

Но не у этого человека. Очнувшись, он понял, что у него болит голова, хуже того – болят запястья, и неудивительно: он подвешен за них, металлические кандалы ссадили кожу до крови. Кто и как это с ним сделал, он понятия не имеет. Последнее, что он помнит, – это ощущение отлично проделанной работы, удовольствие от того, что выполнил желание клиента, причем оба интересующих объекта устранены одновременно, и никто в мире не оспорит, что это несчастный случай: заблудились в темноте, дорога скользкая, вот и случилась беда.

А теперь он здесь, и, похоже, его «завтра» под большим вопросом. Руки болят нестерпимо, голова раскалывается – с лица капает соленая теплая кровь. Кто бы его сюда ни притащил, ничего хорошего это знакомство не сулит. Мужчина перебирает в уме всех, кто мог бы его вот так уделать, но в данном случае нет человека, способного на это. Художники какие-то, малахольные тетки, недоучки-охранники и начальник службы безопасности, смешной парень, считающий себя профессионалом… Нет, это кто-то другой. Надо вспомнить…

– Ага, очухался все-таки! А я уж думал помочь тебе.

Голос холодный как лед, и мужчина внутренне сжимается. Он давно в своем ремесле, и то, что это голос такого же убийцы, как и он сам, ему ясно. Но – кто?

Лязгают металлические предметы – он знает, что это. Похоже, его «завтра» – это сегодня. Человек понимает, что «сегодня» будет не слишком радужным. Он думает об издержках профессии и о том, что его семья все равно обеспечена. И осознает, что сбежать ему отсюда не удастся.

– Я буду задавать вопросы, а ты должен отвечать.

– И что, ты оставишь меня в живых?

– Не будь наивным. Но я убью тебя быстро. Если станешь лгать и изворачиваться, я сделаю твои последние часы на этой земле весьма неприятными.

Паша Олешко ненавидит себя сейчас – то, от чего он бежал, настигло его. Он должен это делать. Это то, что он умеет лучше всего, и вот его умение понадобилось, чтобы уберечь от смерти людей, которые стали его друзьями.

– Кто тебя нанял?

– Послушай… Давай я свяжу тебя с ним. Уверен, ему есть что тебе предложить. – Мужчина в кандалах понимает, что должен попытаться. – Это человек, который никогда не останавливается и никогда не отступает. И ему нужны люди, которые умеют выполнять его приказы, а платит он… Ты?!

Человек уставился на Олешко с презрительным удивлением. Нет, у этого парня не могло быть такого голоса – холодного и бесстрастного, как у самой Смерти. Это всего лишь начальник охраны дурацкой архитектурной фирмы, работает на двух болванов, муштрует идиотов-охранников, неспособных уследить за двумя юродивыми. Этого… не может быть.