Тут мне в голову пришла еще одна мысль. Я вспомнил, как моя старая бабушка, благослови Господи ее душу, рассказывала, что у каждого лепрекона есть горшок с золотом, спрятанный где-то очень далеко, и лепрекон отдаст свое золото, если его схватить и крепко держать. Тогда мне как раз нужны были деньги. Вы помните, именно в том году республиканцы выдвинули на пост мэра судью Грегори и очень громко рассуждали о реформе; и я понял, что могу либо выиграть, либо проиграть выборы, и всё решат несколько долларов.

И на следующий день, возвращаясь в офис после ланча, я остановился почистить ботинки. Это выглядело несколько странно, потому что начался небольшой дождь и перед зданием муниципалитета не было вообще никого, кроме меня и мальчишки Диармайда. Когда он склонился к моим ботинкам, я нагнулся и ухватил его за руку.

«Отпусти меня, ты, здоровая обезьяна!» – сказал он.

«Только когда получу твой горшок с золотом», – ответил я.

«О чем это ты, какой горшок с золотом? – спросил он. – Стал бы я чистить ботинки, сидя здесь под дождем, если б у меня был горшок с золотом, которого хватило бы на всю жизнь?»

«Я думаю, может, и стал бы, – ответил я. – Ну же, давай, теперь я знаю, кто ты такой. Отдавай горшок».

Он плакал, он умолял, он говорил, что у него больше ничего нет и что его пошлют в работный дом, но я на все это не поддался. В конце концов он открыл свою коробку, в которой лежали принадлежности для чистки обуви, и там оказался большой медный горшок, который вы теперь видите в самом конце бара, только тогда он был закрыт крышкой.

«Забирай, – сказал он. – Забирай его, и если Магвайрам Баллимаклоу повезет, немного ума войдет в твою жирную башку, а иначе род возглавит другой Магвайр, который будет знать свое дело лучше, чем ты».

Я поднял крышку горшка и подумал, что мне вряд ли понадобится еще какая-то удача. Горшок был полон до краев золотом; монеты оказались самыми разными, некоторые из них напоминали старинные испанские, другие были английскими… В общем, там лежало целое состояние. Я с трудом смог поднять горшок.

И вот я стоял с горшком в руках и думал. Я не мог потратить золотые монеты и слитки, потому что это противозаконно, а если бы я передал находку властям, как требует закон, я потерял бы половину денег. Не то чтобы я поддерживал нарушения закона, понимаете, но законы направлены против людей, пытающихся обмануть власти, а здесь был совершенно особый случай, деньги-то я добыл честным способом. В итоге я решил, что спрячу где-нибудь свой горшок с золотом, а потом продам монеты по одной, это вполне законно, если найти каких-нибудь коллекционеров.

Но чем больше я об этом думал, тем меньше мне нравилась мысль прятать горшок дома, там у меня трое детей и еще моя старуха. Еще меньше мне хотелось нести горшок к себе в контору, в здание муниципалитета; надвигались выборы, а там повсюду были проклятые республиканцы. И тогда я вспомнил о своем старом друге, мистере Коэне, о том, что он всегда готов помочь честному человеку, и я вызвал такси и примчался прямиком сюда.

Когда я вышел из такси, горшок показался мне намного легче, чем тогда, когда я его получил. Я поставил горшок на стойку и попросил выпить, угостил мистера Коэна и спросил, не сможет ли он позаботиться об этом сосуде. Он поднял крышку и заглянул внутрь, а затем посмотрел на меня так, словно я вовсе лишился рассудка.

«Вы, может статься, морочите мне голову? – сказал он. – И с какой стати мне прятать у себя ваш горшок с бобами?»

Тогда я посмотрел сам, и поверите ли? – в горшке, в котором было полным-полно золотых монет, теперь не оказалось ничего, кроме печеных бобов. Рот мой открылся, как устричная раковина, – я никак не мог понять, как сыграли эту шутку. Я рассказал все мистеру Коэну, объяснил, что малыш Диармайд оказался лепреконом, и он спросил: «Вы плюнули в горшок?»

«Нет, – ответил я. – А надо было?»

«Да, – ответил мистер Коэн. – В старые времена говорили, что если не плюнуть на золото лепрекона, которое вам досталось, то оно превратится во что-нибудь никчемное. О… и теперь, боюсь, вас станут преследовать неудачи».

Так оно и вышло, никакой помощи я не получил, и удача от меня отвернулась, потому что выборы мы проиграли. Верно, мистер Коэн?

***

– Все верно от первого до последнего слова, – сказал бармен. – Вот вам и доказательство – горшок.

– Но зачем вы теперь его держите здесь? – спросил Бреннер, посмотрев на медную посудину.

– Разве я вам не сказал? – удивился член совета Магвайр. – Это случилось после выборов, был снова тяжелый день, и я пришел сюда повидаться с мистером Коэном, и мы заговорили о злоключениях Магвайров. И он…

– Я попросил его повторить все, о чем они говорили с малышом Диармайдом, – сказал мистер Коэн. – Ведь лепрекон чудесным образом привязан к семейству, и он не может принести Магвайрам неудачу, достаточно дать ему хотя бы шанс.

– Тогда я и вспомнил… – продолжил Магвайр. – Ведь лепрекон сказал что-то о разуме, который у меня появится, а мистер Коэн говорил, что, может статься, хотя золото и исчезло, кое-какая удача в горшке все же осталась. И вот он вычистил горшок и поставил его в дальнем конце бара вместо плевательницы. И я туда плюнул. И поверите ли? – на следующей неделе выяснилось, что Спенсер, подрядчик, платил Проссвицу, члену совета от республиканцев. Разве это не замечательно – для человека, которого избрали под лозунгом реформы? Ему пришлось уйти в отставку, и когда проводили дополнительные выборы, я пришел сюда и плюнул в горшок, и победил нужный человек. И вот теперь я прихожу сюда всякий раз, когда начинаются выборы. Еще немного из этой бутылки, пожалуйста, мистер Коэн.

Мистер Витервокс совершил открытие.

– Послушайте, – воскликнул он, – это работает. Взять этого парня из Венгрии и Робертса, к примеру. Они начали еще в холле и превосходно друг друга поняли. Именно так и говорится в книге; больше половины войн и проблем в мире из-за того, что люди не понимают, о чем говорят. Вспомните хотя бы статью из вчерашнего «Джорнэл», а? Помните, там сказано, что у нас и у русских демократией называются совершенно разные вещи? Если б все говорили на эсперанто, то подобных ошибок просто не было бы.

– Ну да, конечно… – протянул доктор Бреннер. – Но вопрос не в том, что означает слово, а в том, как вы будете развивать заключенную в слове идею. Например, «вода»; может, мне нужна ванна, полная воды, а может, нужен только стакан. Кстати, мистер Ко-ган; я сегодня вечером воды не хочу. Я хочу получить аперитив номер три.

– Да, но… – проговорил Витервокс.

– Что это вы заказали, дружище? – поинтересовался сутулый, небрежно одетый профессор Тотт, который перемещался почти неслышно, на манер дрейфующей эктоплазмы.

– Аперитив номер три, хороший коктейль с виски, – сказал Бреннер и затем быстро, пока Витервокс не успел вмешаться, продолжил: – Итак, если вам нужен настоящий универсальный язык, почему бы не выбрать, к примеру, английский, на котором уже говорят сотни миллионов людей?