***

Аллен прикончил своего «Роб Роя» и постучал по стакану, показывая, что требует еще порцию.

– Очень интересно, – сказал Виллисон. – Очень интересно. А вы еще когда-нибудь испытывали талисман? Или пытались как-то проверить…

***

В самом деле (сказал Аллен), я попытался написать в Париж, но сами знаете, каковы французские чиновники. Они просто не ответили, когда я сделал запрос о девушке по имени Антуанетта Виоланта, а я не имел возможности отправиться в путешествие и проверить все на месте. Теперь это просто бессмысленно; ей было бы уже больше пятидесяти. И я больше не испытывал амулет – потому что стряслось кое-что еще.

Я был дома у одной знакомой; ждал, когда она закончит одеваться и отправится со мной на прогулку. И вот я достал серебряный портсигар, решив покурить. Крышку заклинило. Я как раз разглядывал какой-то журнал и, не замечая, что делаю, вытащил связку ключей, просунул тонкий конец амулета в щель, где крышка упиралась в стенку портсигара, и нажал.

Портсигар открылся, но когда я сунул туда пальцы, не отрывая глаз от журнала, то почувствовал, что руку лижут языки пламени. Я воскликнул «О!» и посмотрел туда. И я увидел Ад.

(«Ад?» – воскликнули слушатели. «И на что же это было похоже?» – спросил Витервокс.)

Это было похоже на тот ад, о котором вам мог бы рассказать любой фундаменталист. Я как будто заглянул в глазок, но там повсюду был настоящее, сильное, ярко-красное пламя, и маленькие фигурки двигались где-то далеко внизу. Только мне не удалось рассмотреть никаких деталей – я был настолько потрясен, что уронил портсигар. Он упал на крышку и снова захлопнулся, а когда я подобрал его и открыл, внутри были только сигареты, как и всегда.

***

– Так вы больше и не рискнули испытать амулет? – спросил Виллисон.

Аллен допил свою порцию.

– Нет… Не то чтобы… Дело в том, что я подозреваю, каковы будут последствия. Я, знаете ли, не хочу с ружьем для охоты на слонов оказаться при дворе Наполеона или на Северном полюсе. Вот посмотрите. – Он спустился с табурета, пересек бар, подошел к чулану в задней части комнаты, и, вытащив что-то из кармана, приложил к замку. Дверь распахнулась, всем прочим, стоявшим у стойки, показалось, что внутри сияет что-то яркое.

– Ну, будь я проклят! – проговорил Аллен. Он исчез в чулане, как будто его втолкнули внутрь, дверь за ним захлопнулась.

– Эй! – воскликнул мистер Коэн. Он вышел из-за стойки, подошел к чулану и распахнул дверь.

Из маленького окна у дальней стены через весь бар Гавагана потянуло холодом; но чулан был пуст.

Молодой человек в дорогом костюме положил шляпу на соседний табурет и воскликнул:

– Скотч!

Доктор Бреннер замер, не донеся до рта стакан «Манхэттена», и произнес:

– Судя по моему опыту, всякий, кто требует скотча таким тоном – или трезвенник, совершающий решительный шаг, или запойный пьяница, который готов смешивать разные напитки. – Он умолк, повернул голову налево, потом направо и фыркнул.

– Я тоже это чувствую, – проговорил Витервокс. – О, мистер Коэн! – Бармен выдал молодому человеку его скотч и подошел, услышав призыв. – Откуда взялся этот запах? Как будто тут давным-давно валяется мертвый кит.

Молодой человек в дорогом костюме опустил рюмку и сильно задрожал, подтверждая точность наблюдения доктора Бреннера.

– Ей-богу, хотел бы я знать, – сказал мистер Коэн. – Ничего подобного не было здесь минуту назад, и запах, кажется, исходит откуда-то оттуда, – он указал на молодого человека, – но тут ничего не поделаешь. Это мистер Фрис, и у него долларов больше, чем у вас гривенников, так что он может позволить себе мыло, если пожелает его купить.

– Вам нужно поговорить с Гаваганом, чтобы он вызвал водопроводчика… – начал было Бреннер, но его рассуждения прервал индивидуум с огромной копной непослушных волос стального цвета, который у входа поправил пенсне и немедленно направился к мистеру Фрису. Как и все прочие, он принюхался, а затем рассмеялся, продемонстрировав зубы, которым позавидовал бы и крокодил.

– Фил, от тебя воняет! – воскликнул он. – Мистер Коэн, дайте мне виски с содовой. Это поможет развеять аромат, исходящий от моего несчастного друга. Это не сработало?

– Ты что, шутишь? – сказал Фрис. – Еще скотч, мистер Коэн. Это последняя контратака. Весь дом уже полон этим, а я не могу даже понять, какой от меня исходит запах, даже если я работаю в лаборатории.

– Интересно, что же пошло не так, – проговорил человек с улыбкой крокодила.

– Я не знаю, но хочу, чтобы все это поскорее уладилось. Миссис Харрисон собирается уехать, если я не избавлюсь от этого, и Алиса, надо полагать, приедет на уикенд, а я даже не посмею прийти и повидаться с ней. Джордж, если это не прекратится, я сойду с ума! – Его голос задрожал, а суставы пальцев побелели, когда Фрис вцепился в стойку.

Витервокс сказал:

– Простите, но вы, кажется, попали в беду. Можем ли мы каким-то образом вам помочь?

– Да, – поддержал Бреннер. – Почему бы не рассказать о ваших трудностях здесь, у мистера Коэна? За долгие годы, которые он провел за стойкой в баре Гавагана, он много узнал – мало найдется вопросов, на которые у него нет ответа.

Фрис взмахнул рукой, будто отталкивая собеседников, и сделал глоток из стакана, но Джордж сверкнул зубами и сказал:

– У него есть призрак, и призрак любит его.

– Этот призрак, кажется, выбрал довольно странный способ, чтобы показать свою привязанность… – начал Бреннер, но Фрис еще раз взмахнул рукой и сказал:

– Хорошо, хорошо, я все расскажу об этом. Думаю, людям, с которыми встречаешься в баре Гавагана, можно довериться. Они сохранят тайну, даже такую, как эта. Возможно, вы сумеете определить, что идет не так, мистер Коэн. Джордж не может, а он считается экспертом. Именно поэтому я и обратился к нему. Он много лет изучал подобные вещи и даже собрал немало средневековых манускриптов. И стало только хуже. Неделю назад…

***

Послушайте, начну я лучше с самого начала. Я владею большим домом на Балтимор-стрит… Знаете дом с большими ставнями? Я не уверен точно насчет его возраста; полагаю, ему несколько сотен лет. Он всегда принадлежал нашему семейству; его построил мой предок, прапрапра… и сколько-то еще «пра»… в общем, он был настоящим мерзавцем; предполагали, что он заключил договор с дьяволом. В те времена люди верили в подобные вещи. Возможно, именно он и есть призрак; но он ничего не говорит, и я не знаю, насколько все это важно… Самое главное – призрак находился в доме в течение долгого времени, это один из тех призраков, которые разбрасывают вещи.

(«Полтергейст», – вмешался Джордж.)

Я знаю (продолжал Фрис), но я хотел бы объяснить. Несмотря на странные происшествия, в которых был замешан призрак, он никогда не причинял вреда никому из членов семьи – по крайней мере, в последние десятилетия, хотя раньше, в викторианские времена, когда страх перед призраками считался модным, возможно, все обстояло не так. Итак, наш полтергейст очень давно заявил о себе, но проявлял ко всем нам скорее доброжелательный интерес.