– Переживу, – спокойно ответил я десятнику. – Спасибо вам. Всю ночь на меня потратили. С меня по бутылке настойки каждому.

– Работа такая. А насчёт настойки не горячись. Денег то, поди, у самого теперь нет.

Раскрывать воину наличие основной массы наличности, хранившейся во время нападения в тайнике, я не стал – незачем.

– Да у таких их не меряно, – раздался сзади шёпот.

– Не гляди в чужой кошель, а то в своём руку не почуешь, – так же шёпотом ответил второй голос.

В тишине утра наш с десятником разговор слышали все, поэтому комментарии были понятны. Я оглянулся. Разговаривали вернее всего последние. Десятник, разумеется, не слышал, но я то не десятник.

– А в моём, давно прореха. Нет там ничего, – продолжил первый голос.

– В горле у тебя прореха, а не в кошеле.

И так вдруг захотелось обратно в Халайскую тысячу… К таким вот простым парням с их мелкими проблемами и лёгким отношением к жизни. Я бы даже палок согласился получить, ради того, чтобы вернуть хоть руки из той жизни…

– Слышали про десятника и дочку Плеча? – Вдруг спросил один из воинов.

– Да надоели уже, – ответил ему кто-то.

– Что ж надоели? – Заступился за рассказчика другой воин. – Коли слыхал, так уши прикрой. Рассказывай Елоп. Всё дорога кратче будет.

– Слухи идут, что был в северной тысяче лихой десятник, – начал воин рассказ. – Пошёл в войска, чтобы значит, денег на дом накопить и жениться. Невеста у него была красавица. Служил хорошо. Пару сотен орков положил…

– Сразу брешут. С орками уж сколько не воюем, – перебил тот, что был против рассказа.

– Та и что ж что не воюем? Зеленомордые всё постоянно лезут. Юр, подтверди!

– Лезут, – равнодушно ответил десятник.

– Ну, вот значится. Была у того десятника любимая. А дочка Плеча положила глаз на того десятника. Только тот не очень-то жаждал. Страшна, говорят. Даже маги помочь ей не могут. Плечо десятнику и должность тысячника, и крепость под начало, а тот ни в какую. Плечо со злобы, раз десятник упорствует, поставил тому печать рабскую. И невесту значится в рабыни. А для пущей острастки отправил того на арену к показушникам – мол, не хочешь жениться, подохнешь как раб. А чтобы уж наверняка, договорился с гнутыми, чтобы выставили против десятника, мага переодетого.

Рассказчик замолчал.

– Дальше то что? – Не выдержал кто-то.

– Так десятник того мага зарубил.

– Вот теперь точно брешут, – вновь влез недовольный. – Против мага в одиночку…

– Та ничего не брешут! Нарт с драконом ездил в столицу и самолично тот бой видел! Говорит маг и молниями в десятника пробовал и огненным порошком кидал…

– Не было порошка, – возразил один из воинов. – Я тоже слышал, как Нарт рассказывал.

– Ну и не было. Но убил ведь?

– Убил. То верно.

– Да ладно вам, – остановил перебранку ещё один воин. – Балаболь дальше.

– А дальше… Сбежал десятник. И невесту свою выкрал. Дочка Плеча от такого позора то ли отравилась, то ли уехала куда-то. Говорят, не видать её теперь в столице.

– Найдут, – уверенно произнёс недовольный. – И головы снимут на площади.

– Это да. С рабскими печатями далеко не убежишь.

С одной стороны было забавно слышать про себя со стороны, с другой… не сопоставили бы факты…

Десятник сопроводил меня до следующего по пути села, где моя охрана и Ласа расположились в карете, загнанной во внутренний дворик трактира. Я, забрав у Ласы кошелёк из тайника, разменял у трактирщика империал и раздал воинам по паре башок за беспокойство. Деньги конечно не большие, но заработать за ночь, находясь на службе – вполне достойно. Парни встретили такую щедрость одобрительным ропотом. Их старшему, разумеется, дал несколько побольше.

– Ну, будут грабить, зови ещё! – Весело прокричал десятник, и парни с хохотом выехали со двора трактира.

– Либалзон Ларит, – раздался голос Крота из-за спины.

– Да, – повернулся я к нему.

Правая рука Крота висела на перевязи.

– Извините, что спрашиваю сейчас… Понимаю, не самое подходящее время… Только, мне так спокойней будет. Я хотел принести извинения. Мне очень стыдно за… За то что не смогли выполнить свою часть договора, – парень мялся.

– Договаривай, – произнёс я, чувствуя недосказанность.

– Своим же самострелом… Нам нечем будет возместить, – опустил голову Крот.

– Не собираюсь с вас ничего требовать. Их было значительно больше. Несколько скривило мнение об этом, казалось бы, воине. И дело не в том, что он просит. Дело в том что он выпрашивает.

– Это были всего-то рабы, – казалось, что шея воина сейчас согнётся в дугу. – В охрану нам не наняться, ни оружия, ни рук, а добираться домой не на что. Я знаю, что нагло с моей стороны, у вас самого с деньгами из-за нас… Могу я надеяться, хотя бы на небольшую часть оплаты? Или хотя бы в долг? Мы отдадим.

И он, и я понимали, что дальше нанимать их нет смысла. Не по причине отсутствия профессионализма – меня самого батогом обездвижили, а из-за их ран. Да и пора менять их уже. Платить я им обещал трое башок за день, плюс питание. Если бы ничего не произошло, должен был бы им империал. Вернее половину – частичная оплата уже прошла.

– Давай чуть позже обсудим. Есть хочется.

– Трактирщик не пускает без рубах, – оповестил меня Крот. – И лекарь отказался даже смотреть.

– Вон ты о чём… – дошло до меня.

Отсчитав полимпериала, я протянул деньги Кроту:

– Полный расчёт. Договор выполнен.

– Спасибо либалзон. Пока вы не выедете отсюда, мы голыми руками на клинки пойдём…

Я кивнул, не собираясь обижать чувства воина.

У трактирщика удалось приобрести простенькую, разумеется, с точки зрения либалзона, одежду. Он же помог приобрести две деревенских лошадки по семь империалов за голову. У меня в свете приобретений стал возникать новый план передвижения.

– Карету не купишь? – Спросил я пересчитывающего деньги за лошадей мужичка.

– Та куда я на ней? И продать тута не кому. А вы откуда? Говор странный у вас. Не слышал такого.

Говор… Мать моя женщина… Говор… То, что было странным в этом беззубом, так это говор – ударило меня словно молнией. Конечно, сложно сказать точно сейчас, но это… был мой говор… мой акцент…

– Всё ровно, – вернул меня из раздумий селянин.

– Может, на сёдла поменяешь? – Поинтересовался я на всякий случай – продать карету в этой глуши действительно не удастся, а для моего плана она совсем даже не нужна была.

– А чего ж не поменять… Ладная карета. Буду на рынок кататься. Тока балзонских сёдел нет – стремя ремнёвое будет.