— Теперь я в этом абсолютно убежден, сударыня, — заверил ее лорд Корвилл. — Как оказалось, обвинение против него выдвинуто ложное, и мы только зря сюда приехали. Так что нам ничего не остается, как распрощаться с вами и уехать.

Сэр Лоуренс простонал — последние слова лорда означали, что он лишился своей последней надежды на защиту. Корвилл повернул на стон голову и с презрением посмотрел на Темплкомба. Армистон криво улыбнулся. Доминик с ненавистью глядел на посеревшее лицо дрожавшего от страха Темплкомба. Он вспомнил зло, причиненное ему и Верити, и чувство мести вновь захлестнуло его.

— Милорд, позвольте мне вас поблагодарить, — с иронией в голосе произнес он. — Прошу извинить, что я не смог оказать вам достойный прием. Я искренне сожалею, что вам пришлось заниматься столь неприятным для себя делом. Насколько я понимаю, вы очень спешите, но… — Доминик прервался и, с насмешкой взглянув на Темплкомба, продолжал: —…Перед уходом сэр Лоуренс хотел мне что-то сказать.

Сэр Лоуренс испуганно посмотрел на Фейна и увидел его радостные глаза. Он понял, что теперь ему не отмолчаться. По долгу чести он был обязан бросить вызов Фейну. Наконец, дверь ловушки, которую Темплкомб успешно избегал, захлопнулась за ним.

— Я вызываю вас на дуэль, — выдавил из себя сэр Лоуренс.

Диана вскрикнула.

— Ну наконец-то, — процедил сквозь зубы Доминик. — Значит, что-то мужское в вас все же осталось. Господа, будет лучше, если мы решим этот вопрос здесь и прямо сейчас. Маркиз, я могу вас попросить об одолжении?

— Да, конечно, — с готовностью откликнулся Армистон. — Буду весьма рад.

Он отошел от окна и встал посередине комнаты.

— Предлагаю провести поединок в холле, — сказал маркиз. — Корвилл, вы не возражаете?

— Нет, — коротко ответил тот и, подойдя к Армистону, прошептал ему на ухо: — Как же я не хочу в этом участвовать. Неужели нельзя этот вопрос решить как-то иначе?

— Думаю, что уже нельзя, — ответил ему в тон маркиз и посмотрел на Темплкомба: — Настройтесь на бескомпромиссную борьбу, иначе вам противника не одолеть.

У сэра Лоуренса был жалкий вид: кожа на побелевшем лице стала прозрачной, словно его костлявой рукой уже коснулась смерть, а пальцы, спрятанные в кружева на манжетах, сильно дрожали.

Он неуверенно поднялся со скамьи и обреченно опустил глаза. К нему подошел лорд Корвилл, взял его под руку и повел в холл. Диана резко встала и направилась за ними. Но тут раздался голос Фейна:

— Маркиз, пусть дамы останутся в комнате. В этом доме одна женщина уже пыталась защитить сэра Лоуренса и поплатилась за это.

Корвилл велел Диане вернуться на прежнее место, и той ничего не оставалось, как подчиниться. Как только она вошла в комнату, Томас тотчас закрыл за ней дверь. Опустившись на скамью, Диана принялась нервно теребить складки на своем платье. Наконец, она подняла голову и посмотрела на золовку.

— Да, видит Бог, за все, что мной сегодня сделано, я получила сполна, — низким голосом произнесла она. — Да, рано или поздно это должно было случиться. Ты со своим проклятым любовником добилась своего. Теперь ни Армистон, ни Корвилл не смогут этому помешать!

Верити, казалось, не слышала ее. Закрыв глаза, она стояла у закрытой двери, приложив руки к массивным панелям. Лицо ее побледнело.

За этой дверью, в пустом, покрытом пылью холле, тихо переговаривались между собой Корвилл и Армистон. Дуэлянты стояли у стен напротив друг друга. Джоб Даггетт сумел незаметно улизнуть из дома и теперь дожидался развязки вместе со слугами возле кареты лорда Корвилла. Томас, сложив на груди руки, подпирал спиной дверь, за которой находились дамы, и опытным глазом смотрел то на одного дуэлянта, то на другого.

Сэр Лоуренс с того места, на которое его поставил Корвилл, даже не сдвинулся. По его щекам и лбу пролегли глубокие морщины, нос заострился. Казалось, что он усох под своим богато украшенным кружевами камзолом.

Перед ним на расстоянии нескольких ярдов стоял его противник — бывший наемник в сильно изношенной одежде, грозный и опасный, как острая шпага, которую он время от времени перекладывал из одной руки в другую. Старый Томас, наблюдавший за ними обоими, жалел, что не увидит красивого поединка. Как бывалый солдат, он прекрасно понимал, что это будет борьба ястреба с голубем.

Наконец, секунданты разошлись. Лорд Корвилл встал рядом с Темплкомбом, маркиз Армистон — рядом с Фейном. Сэр Лоуренс снял с себя камзол, башмаки и закатал до локтей рукава рубашки.

— А мне это делать необязательно, — поймав на себе вопросительный взгляд Армистона, сказал Доминик и отбросил в сторону ножны.

Маркиз улыбнулся, поняв, что имел в виду Фейн.

Они сошлись в центре комнаты: человек дела, чья шпага последние десять лет не знала покоя, и человек наслаждений, выше всего на свете ценивший покой и удовольствия. Темплкомб — нелепая фигура в белых чулках и высоком парике с тугими локонами — едва держал шпагу. Поигрывая клинком, он пытался вспомнить основные приемы фехтования. Однако все, кто приготовился наблюдать за поединком, прекрасно знали, чем он закончится.

Раздалась команда. Клинки сверкнули в приветствии и стали сближаться. Доминик хотел поиграть с Темплкомбом в кошки-мышки, чтобы тот помучился за те страдания, которые принес ему и Верити. Но сэр Лоуренс оказался таким плохим фехтовальщиком, что пропустил первый же выпад Фейна. Трое наблюдавших за дуэлью такого быстрого исхода никак не ожидали. Они увидели, как Темплкомб выпустил из руки шпагу и стал совсем беззащитным. Издав гортанный звук, он упал на колени и закрыл лицо руками. Доминик подошел к обезоруженному противнику и приставил к его плечу клинок.

— Подлец! — брезгливо поморщившись, произнес он. — Такого, как ты, и убивать-то противно. — Доминик повернулся к лорду Корвиллу: — Милорд, заберите его, пока я не передумал!

Он резко развернулся и, не выпуская из рук шпагу, направился в комнату, где раньше пряталась Верити. Войдя в гостиную, Доминик положил шпагу на стол, подошел к окну и, повозившись с заржавевшими задвижками, раскрыл ставни. Солнечные лучи, пробившись сквозь запыленные стекла, высветили в комнате хаос и запустение.

Доминик распахнул окна. Свежий ветер, ударивший в лицо, словно очистил его душу. Злость и ненависть, долгие годы копившиеся в ней, вмиг исчезли. Фейн стоял и наслаждался тишиной и вновь обретенной свободой, как вдруг в гостиную вошла Верити. Он обернулся и увидел ее стоящей у стола. На бледном лице ее серые глаза казались еще больше.

— Ты пощадил его, — низким, грудным голосом произнесла Верити. — О, Доминик, как я рада, что ты не убил его! Я молила Бога, чтобы так и случилось. Когда ты выходил из комнаты, у тебя было лицо убийцы. Я так боялась, что ты убьешь сэра Лоуренса. Ведь только благодаря мне ты смог с ним встретиться. Если бы ты убил его, это омрачило бы наши отношения на всю жизнь.

— А сейчас наши отношения ничто не омрачает? — с надеждой в голосе спросил Доминик. — О, любовь моя, зачем ты вышла из комнаты? Ведь я же умолял тебя им не показываться. Моя свобода, даже жизнь моя — ничто по сравнению с твоим благополучием и спокойствием.