— Вы хотите войти?

— Только если вы не возражаете, — ответила Изабелла. — Я пришла не для того, чтобы… чтобы создавать проблемы. Поверьте, это так.

Мак-Иннес жестом пригласил ее следовать за ним в гостиную. Это была небольшая, но уютная комната. У стены стоял диван-кровать со множеством подушечек, на стенах висели картины, которые, как тотчас же определила Изабелла, принадлежали кисти Мак-Иннеса и других художников, к стене был прислонен мольберт, забрызганный красками. Словом, это была комната художника.

— Я могу приготовить вам чай, если хотите, — предложил он. — Но пожалуйста, садитесь. Там, где есть свободное место.

— Спасибо.

Он стоя наблюдал, как Изабелла перекладывает пару подушек на диван-кровати.

— Зачем вы пришли? — спросил он.

Она услышала в его голосе нотку страха. И это понятно, подумала она: я вторглась в его тайное убежище, которое он с таким трудом создал. А зачем? Могу ли я ответить на этот вопрос так, чтобы не создалось впечатление, что я вторгаюсь в его частную жизнь?

— Я видела одну из ваших картин, — начала она. — Недавно написанную. Мое любопытство было возбуждено.

Он немного помолчал.

— Значит, это всего лишь любопытство?

Изабелла кивнула. Однако в каком свете это ее выставляет?

Мак-Иннес вздохнул:

— Мне не следовало соглашаться, чтобы их выставляли на торги. Я не продавал картины… Мак-Иннеса с тех пор, как он умер.

— Он умер?

Он отвернулся.

— Да. Умер. Человек, который был Мак-Иннесом, умер.

Изабелла хотела что-то сказать, но Мак-Иннес продолжал:

— Вам это может показаться странным, но у меня было именно такое чувство. Все казалось безнадежным, испорченным. Я решил начать с чистого листа. — Он сделал паузу и посмотрел на Изабеллу, как будто ждал, что она опровергнет его слова. — И знаете, я был абсолютно счастлив. Живу здесь под именем Фрэнка Андерсона. Немного пишу. Мне даже удавалось немного заработать на жизнь тем, что я пас овец и водил трактор, помогая двум местным фермерам.

Изабелла ждала, что он что-нибудь добавит, но он замолчал.

— Я могу это понять, — сказала она. — Понять, почему людям иногда хочется начать все сначала.

— Понять, но не принять?

— Это зависит от обстоятельств, — ответила Изабелла.

— Вы не одобряете то, что я сделал? Ввел всех в заблуждение, заставив поверить, что я утонул?

Изабелла покачала головой:

— На самом деле нет.

— Не было никаких махинаций со страховкой, ничего такого, — сказал Мак-Иннес. — Я не сделал ничего дурного.

— Вас, по-видимому, оплакивали, — заметила Изабелла. — Кто-то, должно быть, страдая.

— Нет, — решительно возразил Мак-Иннес. — У меня нет близких родственников. Мои родители умерли. Я был единственным ребенком.

— Но у вас была жена, — мягко сказала Изабелла.

— Была. Она… она ушла к другому. В любом случае, она сделала мне больнее, чем я ей.

С минуту они помолчали. Интересно, знает ли Мак-Иннес, что его жену бросил любовник. А если знает, меняет ли это что-нибудь?

Она посмотрела на него. Он стоял у окна, и полуденный свет очерчивал его непокорные волосы. Что-то в нем безошибочно выдавало художника; как бы он ни старался изменить свою личность, это оставалось: эти волосы и эти глаза. Глаза художника, в которых заключена такая сила. Она слышала, что один из друзей Пикассо просил его не читать книги, чтобы глаза не прожгли дырку в бумаге.

Изабелла немного помолчала. Потом произнесла очень спокойно:

— И сын.

— Сын. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Да, — продолжила Изабелла. — Магнус.

— Этого ребенка она родила от него, — заявил Мак-Иннес. — Это не мой сын.

Изабеллу его ответ удивил.

— Вы о нем знали?

Мак-Иннес ответил, и голос его был полон презрения:

— Она приезжала меня повидать. Когда ее мальчик был совсем маленький. Я сказал ей, что не хочу менять свое решение.

Изабелле потребовалось несколько минут, чтобы это переварить. Значит, Эйлса знала, что ее муж жив. По крайней мере, два человека знали тайну Мак-Иннеса: его жена и миссис Бьюи. А теперь и Изабелла.

По-видимому, Мак-Иннесу не терпелось сменить тему.

— Это Флора Бьюи уговорила меня продать те две картины. Я не хотел, но она меня убедила. Видите ли, мне предстоят расходы на лечение…

— Я про это знаю, — перебила его Изабелла. — Но думаю, обо всем позаботятся.

Он вопросительно взглянул на нее.

— Видите ли, — объяснила Изабелла. — Уолтер Бьюи купил одну из этих картин, а коллекционер купил вторую. Уолтер Бьюи знает, что картина написана вами… в ваш посмертный период. — Она не смогла удержаться от шутки, и ей было приятно, что Мак-Иннес улыбнулся. — И он знает, что вы живы. Так что деньги от этой сделки ничем не запятнаны. Никто не обманут. То же самое относится и к коллекционеру, который купил вторую картину. Галерея собирается с ним связаться и сказать, что возникло сомнение в подлинности картины. Но вы, по крайней мере, получите деньги за ту, что продана на аукционе.

— Ваши деньги? — спросил Мак-Иннес.

— В некотором смысле, — ответила Изабелла. — То, что я собираюсь купить эту картину у Уолтера, косвенным образом означает, что вы получите деньги от меня. Но я получаю работу Мак-Иннеса, которую, как мне известно, написали вы. Так что я тоже довольна.

Мак-Иннес кивнул.

— Но есть еще один маленький вопрос, — сказала Изабелла. — Вообще-то это очень большой вопрос. Этот маленький мальчик. Магнус. Вы знаете, это ваш сын.

— Нет, не мой.

— Он называет вас папой, — возразила Изабелла. — Так он вас зовет. И я думаю, что он вами гордится.

Мак-Иннес замер. Потом вдруг прикрыл рукой глаза. Изабелла услышала рыдания и встала. Она обняла его за плечи. На нем был свитер из грубой шерсти.

— Вам нужно его увидеть, — сказала она. — Он ваш сын. Он очень на вас похож.

Он отнял руку от глаз и покачал головой:

— Нет. Он не мой.

— А я думаю, ваш. Потому что он на вас похож. В самом деле похож.

Она наблюдала, как подействовали ее слова на Мак-Иннеса. Было нелегко, но теперь она знала, зачем сюда приехала и почему ей нужно сказать все.

— Вам нужно сделать две вещи, Эндрю, — прошептала она. — Две вещи. Во-первых, вы должны простить вашу жену. Спустя восемь лет вы должны это сделать. Вам нужно ей сказать, что вы прощаете все, что она вам сделала. Это ваш долг, потому что у всех нас есть долг. Он принимает разные формы, но это всегда один и тот же долг. Мы должны прощать. А во-вторых, вы должны пойти и увидеть вашего сына. Это долг любви, Эндрю. Это так просто. Долг любви. Вы понимаете, о чем я говорю?