— Привет! — весело поздоровалась она, появляясь на кухне. От неожиданности Виктор выронил ложку, которой мешал омлет на сковородке. — Пахнет потрясающе!

— Ну так садись за стол, все уже готово! — сказал он, так же весело, подстраиваясь под ее тон, когда наконец смог прийти в себя. А это был его счастливый сон наяву — вот такое внезапное появление Полины на кухне. Все эти дни она лежала в постели, почти не вставая, ни на что не реагировала, кормить ее приходилось насильно. — Приготовлено по особому старинному рецепту, — с шутливой важностью проговорил Виктор. — Садитесь, мадам!

Он так растерялся от радости, что не знал, что сказать, что сделать, даже шутки не получались. Накрыл на стол, разложил омлет по тарелкам, включил телевизор. Он даже есть не мог: сидел и смотрел на Полину с блаженной улыбкой. А она, наоборот, все ела и ела и никак не могла остановиться — у нее разыгрался просто зверский аппетит.

— Ну вот, — сказала она наконец, отодвигая тарелку. — Рассказывай.

— О чем? — не понял Виктор.

— О том, что тебе удалось узнать, пока я, так сказать, незримо отсутствовала. Как продвигается наше расследование?

— Как продвигается? Хреново оно продвигается! — Виктор рассмеялся. — Все окончательно запуталось. Мы с Серегой Битовым изучили дело Анны, ну и… — он развел руками, — там вообще одни странности. А что тебе удалось узнать из… — Виктор запнулся. — Прости, я не должен был тебя туда посылать и…

— Но все же послал, — Полина сделала вид, что все еще сердится, но, почувствовав, как расстроился Виктор, поспешила его успокоить. — Да ладно, чего там, прошло и прошло. Мне ведь и самой хотелось узнать, чем все закончилось. — И она подробно рассказала о своем последнем путешествии.

— Значит, это было самоубийство? — потрясенно переспросил Виктор. — Но почему?

— Сама не могу понять. До последнего момента Анна о самоубийстве не думала. Решение пришло внезапно. И как только она это сделала, тут же пожалела. Я думаю, ее заставили это сделать, подействовали на нее таким образом. Перед тем как в себя выстрелить, Анна увидела какой-то странный предмет — небольшую трубочку с лучом, ну, я же рассказывала. Так вот, это, наверное, и есть тот аппарат, который изобрел Курапов.

— Получается, по-любому, он ее убил.

— Ну да. Только не понимаю — зачем. Он ее любил, ему нужна была ее помощь, так зачем же было убивать?

— Логику сумасшедшего понять трудно, — Виктор пожал плечами.

— Но судили-то его не как сумасшедшего. Он отсидел свои десять лет на обычной зоне. Его должны были отправить на принудительное лечение в психиатрическую больницу.

— У нас и не такое случается. Меня больше другое удивляет. Курапов — вроде музыкант, поэт, человек сугубо гуманитарный. А тут эти электромагнитные волны… Как-то все это не вяжется одно с другим. — Виктор замолчал, о чем-то задумавшись. По телевизору заиграла музыкальная заставка местных новостей. — Ну а кто был этот третий, Анна так и не увидела?

— Не увидела. Но логически получается, что это Ривилис. Курапов, выстрелив в него, сказал Анне, что больше им никто не помешает, теперь они навсегда останутся вместе.

— Нет, Ривилиса в тот момент в квартире не было. Он вызвал милицию, когда услышал выстрел, дверь была заперта… Все это занесено в протокол. И, видишь ли, какая странность. Курапов в кого-то выстрелил — убил или ранил, — так выходит по твоему рассказу. И Ривилис слышал, что было два выстрела. И на месте преступления нашли две гильзы. Но ни трупа, ни раненого не было, и следов крови второго человека тоже. А Анна была ранена одним выстрелом. Куда же в таком случае он делся, этот третий человек?

— Не знаю.

— И главное — кто он? Знать бы хоть, мужчина это был или женщина?

— Женщина? — удивленно переспросила Полина. — А при чем здесь вообще женщина?.. — начала она, но вдруг замерла с напряженным лицом, к чему-то прислушиваясь. — Сделай погромче, — попросила Полина — по телевизору передавали экстренное сообщение из поселка Соловьевы горы. В психиатрической больнице начался пожар.

— Пламя вспыхнуло почти одновременно во всех корпусах, — рассказывал диктор, — это дает основание предполагать, что возгорание произошло не случайно. Пока информации о пострадавших нам не поступило. Пациентов больницы эвакуируют на территорию ипподрома.

— Ну вот и началось! — потрясенно проговорила Полина. — Он все-таки сделал это. Через десять лет. Дождался освобождения и…

— Господи, в этой больнице Владимир Тимофеевич! — закричал Виктор. — Он же в закрытой палате. Его могут в панике забыть, а самому оттуда ему не выбраться. Мы должны туда срочно ехать! — Виктор заметался по кухне, собирая телефон, сигареты, зажигалку.

— Да, — Полина тоже вскочила. — Звони Битову и поедем.

— Битову? Зачем?

— Неужели ты не понимаешь, что этот пожар — не цель, а способ загнать всех пациентов в закрытое пространство? Вспомни концерт на стадионе. Здесь та же схема, только на этот раз Курапов доведет все до конца. Анна об этом и предупреждала. Прошло десять лет, тогда осуществить свой замысел он не смог, потому что его посадили. А теперь у него все получится. Если мы ему не помешаем.

* * *

Звуки пожара и запах гари доходили и до центральной трибуны ипподрома, где стояли Полина и Виктор. Всех пациентов уже эвакуировали, и снизу, с поля, слышались испуганные крики.

— Бедные, бедные, — горестно сказала Полина, — они чувствуют, что с ними вот-вот произойдет нечто ужасное, но не понимают, откуда исходит опасность, а ведь это еще страшнее.

— Да, — рассеянно согласился Виктор. — Слушай, ты здесь постой, а я спущусь вниз, узнаю, что там с Хаврониным. Может, удастся разыскать кого-нибудь из персонала его отделения. Только никуда не уходи. Хорошо? Я быстро.

Полина услышала, как Виктор сбегает по ступенькам. Запах гари и страха усилился. Что-то она упустила, забыла о чем-то важном, и теперь это может привести к беде. Где же этот чертов Битов? Почему от него до сих пор ни слуху ни духу? Он должен был послать сюда группу, чтобы разыскать Курапова, пока еще не поздно. Но что же все-таки она упустила?..

Курапов где-то здесь. Может быть, совсем рядом. Может, уже через несколько минут все начнется, и тогда остановить это безумие не получится. Курапов направит свой дьявольский луч на этих несчастных внизу, и персонал… Персонал не справится с таким количеством больных, и Курапов не может этого не понимать. Значит, он придумал что-то еще. Но что?

Слишком мало времени, чтобы понять, слишком мало. И мысль, как сумасшедшая, в панике бьется: что же она упустила, что же она упустила? Бьется и отвлекает от других мыслей.

— Его нет нигде, — запыхавшись, сообщил вернувшийся Виктор. — Но санитар уверяет, что вывел его из здания. Куда же он потом подевался? Я жутко за него волнуюсь. Он был в таком состоянии… Совсем беспомощный. Если с ним что-то случится, даже не знаю. И Мария Ильинична этого точно не переживет.