– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – беззвучно шептала Белка, впившись ногтями в ребро ширмы. – Не выдавай меня, Сережа!..

Маш не могла услышать этой мольбы, и никто не мог, но в проницательности и хитрости ей не было равных.

– Он здесь?

– Кто? – наконец-то проявил себя Сережа.

– Врунишка. Он здесь, в этой комнате?

У Белки потемнело в глазах. Ей не справиться с Маш! Все, что она бы ни сказала, обернется против нее. «Мое слово против слова Муравича» – так обычно говорит папа. И добавляет: «Ничего не стоит». Разве не то же самое может произойти с Белкой? – не зря Парвати утверждала, что она похожа на отца. И ее слово разобьется о слова МашМиша, как разбивается об пол фарфоровая чашка. И ничего от него не останется, ничего!..

Не выдавай меня, Сережа!..

– Никого здесь нет, – сказал Повелитель кузнечиков.

– Жаль.

– Убирайтесь отсюда, – поддержала Парвати старшего внука. – Оба. И молите Бога, чтобы Аста нашлась живой.

– Вообще-то я – атеистка и молиться не собираюсь. У нас с Миккелем есть дела поинтереснее… – начала было Маш, но старуха перебила ее:

– Ты не поняла. Убирайтесь – это значит убирайтесь совсем. Складывайте вещи, а Лёка отвезет вас в Ялту. Часа на сборы вам хватит?

– Такая срочность, что нельзя подождать до утра? – Маш ни на секунду не потеряла присутствия духа. – Куда это мы поедем на ночь глядя?

– Хорошо. Но только до утра, – смягчилась Парвати. – А вашей матери я напишу сама. Потом.

– Можете себя не утруждать.

– А уж это не твое дело. Больше я вас не задерживаю.

На Белку навалилась слабость, перед глазами плыл какой-то туман. И, чтобы снова забраться на стул, находящийся всего в полуметре от нее, пришлось затратить неимоверное количество усилий. Хлопнула дверь – это ушли МашМиш. А Сережа? Куда подевался Сережа? Неужели он не спасет ее из багдадского заточения?

Повелитель кузнечиков как сквозь землю провалился, равномерные постукивания крючка не затихали ни на минуту, а Белка все гадала: почему Парвати не зовет ее? Ведь МашМиша больше нет в комнате, и пребывание за ширмой совершенно бессмысленно.

О Белке забыли?

Что, если забывчивость продлится сто лет? И Белка успеет вырасти здесь, в обществе невидимых древоточцев? В обществе Петра, Павла и Чеслава, истончившихся до зарубок на дверном косяке. Она вырастет и состарится, станет такой же морщинистой, как Парвати, но страх перед Маш никуда не денется. Он будет вечным ее спутником, и даже в трюме корабля «Не тронь меня!» от него не скроешься. От жалости к себе Белка заплакала. Сначала тихо, а потом – когда появился Сережа и подхватил ее на руки – во весь голос.

– Ну, успокойся, – сказал он. – Я с тобой.

– Я не врунишка!

– Я знаю.

Парвати, при виде Сережи и вцепившейся в его плечи Белки, неодобрительно покачала головой.

– Плохая идея, – сказала она.

Неизвестно, к чему это относилось: возможно, к тому, что Белка – не Аля и не Тата, чтобы носить ее на руках. Или к тому, что очная ставка с самого начала была обречена на провал. Или к тому, что Парвати не нравится, что Сережа уделяет внимание кому-то еще, а не только ей.

– Куда уж хуже, – откликнулся Сережа. – Хуже и быть не может.

– Мне снился Аркадий, я говорила тебе? – Парвати пожевала губами. – Еще в апреле, сразу после оползня. Он сказал, что лето не кончится добром.

– Во сне?

– Да.

– Вот оно и не кончилось.

– Я грешила совсем на другое, а вот поди ж ты…

– Не начинай, ба.

– Начинай не начинай, а мальчишка умер. И неизвестно, что случилось со второй…

– Будем надеяться на лучшее, – Сережа вздохнул. – Иначе это будет слишком, даже для такого плохого лета.

Кто такой Аркадий? Человек в бескозырке «Машук» с фотографии, Белкин дед, ведь папу зовут Петр Аркадьевич!.. Несмотря на то, что Аркадий давно уже обитает на корабле, который никогда не причаливает к берегу, он сумел установить связь со своей женой. Берет после вахты увольнительную и навещает свой дом во сне. Белке почему-то кажется, что сны Парвати мало отличаются от изнанки багдадской ширмы: такие же облупленные, изъеденные жуками. Жуки успевают сожрать часть информации до того, как она попадет к тому, кому предназначена. И до Парвати доходят лишь отголоски пророчеств, а их можно трактовать как угодно.

Жаль, что они не друзья.

Жаль, что Парвати никогда не расскажет Белке и сотую часть того, что обычно рассказывает Сереже, наверное, возраст играет здесь не последнюю роль. Белка – слишком маленькая, а Парвати – слишком старая, неужели все дело в этом?

Нет.

Выборгская бабушка совсем другая, у Белки голова идет кругом от бесконечных, леденящих душу историй. Она всем-всем делится с внучкой, так что маме иногда приходится ее осаживать за излишнюю откровенность. «Зачем ребенку знать о твоих отношениях с ЖЭКом, мама? Зачем ей выслушивать бредни о твоих соседях-алкоголиках? И о том, что певица Людмила Сенчина подарила тебе гэдээровские босоножки?» Но Людмила Сенчина и соседи-алкоголики – лишь верхушка айсберга, а сам айсберг покоится на мощном основании в виде летающей тарелки.

Да-да, выборгская бабушка верит в инопланетян!

Признаться в этом собственной дочери она не решается, а Белке – пожалуйста. Белка благодарный слушатель, хотя и относится к НЛО скептически. А все потому, что она дочь ученых, а ученые никогда не принимают на веру утверждения, если они не подкреплены фактами. Факты, изложенные в лекциях уфолога В.Г. Ажажи (бабушка читает их Белке на ночь вместо сказок), тоже не убеждают девочку. Вот если бы они собственными глазами увидели тарелку в небе над Выборгом – пусть и самую завалящую! Вот тогда бы Белка поверила в инопланетян и в то, что председатель бабушкиного ЖЭКа был похищен ими, а по возвращении изменился не в лучшую сторону. Но пока этого не произошло, остается довольствоваться тем, что у них с выборгской бабушкой есть своя маленькая тайна.

У Парвати тоже есть тайны, Белка ни секунды в этом не сомневается. Они связаны не только с Самым старшим и Самой младшей, но и со множеством других вещей. Небольшая часть этих вещей находится в «кабинете», одни только фигурки божков чего стоят! И веера, и неуклюжий мрачный гарпун, который висит на стене…

Даже маленькая Тата знает больше, чем Белка!

Она утверждала, что Парвати – кит, а что есть гарпун, как не большой крючок для кита? Китовая версия не хуже и не лучше, чем версия о многоруком божестве, но доподлинно узнать, кто такая Парвати, все равно не удастся.

Она ведет себя, как человек, а вовсе не как кит или божество. Реальность последних дней ей не по душе, и она не знает, как примириться с ней, – это все, что можно сказать о Парвати. Она не плачет, как Аля, и не смотрит в одну точку, как Тата. Она не пребывает в нервном возбуждении, как Шило. Или в раздумьях, как Сережа.