больше. А в тот раз ты грудью эту амбразуру прикрыл, так вроде нормально все получилось. Ну, с «Папоротником”-то.

— Так я и сейчас прикрою, — пообещал я.

— Эх… — Василий почесал подбородок и снова поморщился. — С одной-то стороны, можно и помочь дамочке, с другой… Ну не устраиваю я комсомольских собраний и пионерских сборов! Не пойдут на такое новокиневцы, наелись уже по самые гланды. А она, видишь ли, идейная…

— Да уж, — хмыкнул я. — У меня была идея устроить там концерт музыкантов-инвалидов, но это вряд ли ей поможет дачку купить.

— Инвалидов, говоришь? — цепко прищурился Василий. — А что это ты вдруг про инвалидов-то вспомнил?

— Да есть у меня один знакомый, — сказал я. — Попал в неприятную историю, осадочек остался. На гитаре играет, как бог… Ну ладно, как зам бога по игре на гитаре. Вот я и подумал, что неплохо было бы что-то такое устроить, знаешь, ламповое, камерное. Только народ на такое валом точно не пойдет.

— Мероприятие для инвалидов? — раздался вдруг незнакомый басок над самым ухом. — А давай-ка с этого места поподробнее, волосатик!

Глава 22

Вокруг нашего с Василием стола образовался кружочек заинтересованных лиц. Миша Ковригин, который сначала представился как Михель Коврига. Квадратный такой мужик, лысый, как коленка, начисто лишенный шеи. А лицом похож на гладко выбритого йети. Снежана, вертлявая девица с длинными, постоянно шевелящимися как пиявки губами. Сначала я подумал, что ей лет девятнадцать-двадцать, очень уж капризно-детское у нее было выражение лица. И одета она была как остальной кордебалет - в блестящее длинное платье с разрезом на все бедро и перья на голове. Но по разговору стало ясно, что она относится к той категории женщин, которые до старости девочки. И лет ей точно не двадцать, а как минимум, тридцать. А то и все сорок. Но самым забавным во всей этой компании был третий перец - транссвестит. Ну или как там называются парни, переодетые в девиц? Вечно я путаюсь в терминологии… В общем, сначала к столу, вихляя худым задом, подошла девица в пышном рыжем парике и жутчайшем вульгарном макияже, но потом она стянула с головы парик, сунула в зубы сигарету и резко превратилась в мужика. С чулком на волосах и макияже, конечно, но перепутать было нереально. Леша, он же Марианна. Кстати, я даже смутно знал на самом деле этого парня. В начале двухтысячных он все еще был звездой кабачных сцен Новокиневска, пока где-то в девятом или в десятом году не эмигрировал не то в Эквадор, не то в Аргентину. Его похождения очень любили смаковать желтые газеты. А Леша-Марианна был рад стараться - дрался, устраивал дебоши в самых неподходящих местах. И еще его регулярно застукивали самые разные мужья в постелях своих ветренных супружниц. Один такой рогоносец даже во всеуслышание клялся, что переломает этому извращуге ноги. Чем кончилось - не знаю, следил невнимательно. Может, ничем. А может Леша-Марианна из-за этого и сбежал аж в Латинскую Америку.

В общем, пестрое общество. Особенно учитывая тематику завязавшейся беседы.

- Не понимаю, - сказал я, выслушав короткую и экспрессивную речь Ковриги. - Если всякие мероприятия для инвалидов - это такая удобная и нужная для богатых людей штука, то почему их не проводят каждую неделю и в каждой подворотне?

- А с чего ты взял, волосатик, что их не проводят? - выдохнув в потолок клуб сизого дыма, сказал Леша-Марианна. - Ты, что ли, проверял?

- Справедливо, - кивнул я.

- Нет, ты меня в натуре, послушай, да? - пробасил Коврига.

- Михель, не дави на мальчика! - тонкая рука Снежаны тоже потянулась к пачке сигарет. - Дай ему подумать!

- Да что тут думать-то? - Коврига всплеснул руками. - Это же, в натуре, просто! Как два пальца об асфальт!

Ну да, в целом, схема, которую мне Коврига на пальцах объяснил, выглядела и впрямь просто. Есть люди, которые всякими правдами-неправдами заработали денежек. С которых неплохо бы заплатить налоги. Даже сейчас, во времена скачущего, как дикий мустанг, рынка. Речь идет совсем не про те суммы, которыми я пока что оперирую, а про совсем другие деньги. И есть ряд телодвижений, при помощи которых можно уплаты налогов избежать. Ну, вроде как, не совсем. Но изрядно снизить сумму безвозвратной отдачи. Нужно всего лишь провести по документам, что оный предприимчивый человек изо всех сил помогает страждущим. Детям, например. Или тем же инвалидам. Только в этом случае концерт или иной движняк должен быть официально оформлен, все бумаги пропечатаны внушительными печатями и все такое прочее.

То есть, если говорить проще, если я подниму свою задницу и проведу мероприятие под эгидой общества инвалидов и уведомлю об этом городскую управу, то стопудово найдется некоторое количество людей, которые выделят мне на это дело денежки. Вот только в документах будут одни суммы, и меня они не касаются. А на руки я, вместе с мечтающей о дачке Натальей Ильиничной, получу немного другие. И зрителями могу вообще не заморачиваться, всем пофигу.

Звучало шоколадно. Как любая мутная схема, в которых я пока что не разбирался. Мне объясняли, перебивая друг друга, я кивал, улыбался и переводил взгляд с одного собеседника на другого. А в голове в это время крутил собственные мысли.

Ладно, допустим, я пробегусь по высоким кабинетам и получу нужные печати… Ладно, не сам пробегусь, а поручу это, например, Свете, она входы-выходы лучше знает. Допустим, рвущий сейчас рубаху на груди Коврига убедит своего босса Егора Татарского, что в это дело нужно вкупиться, и получить свой гешефт. Документы будут жить своей жизнью, Наталья Ильинична купит свою дачку, все участники получат какие-то гонорары… А Гриша? Гриша что получит? Как в прошлый раз, когда его с похожими предложениями Банкин осаждал?

Или поиграет на гитаре в пустом кинозале “Буревестника”?

Хм…

Нет, сама возможность мне, на самом деле, нравилась. Если откинуть в сторону циничную манеру разговора скучковавшихся вокруг нас с Василием клоунов, то суть они излагали вполне понятно. И было понятно, что во всем этом деле их интересовали только чисто бумажные вещи - официальные печати, общество инвалидов и участие городской управы. Или областной. А что там на самом деле будет - вообще пофигу.

Им. Но не мне.

Ничего ведь не мешает мне кроме сбора бумажек действительно провести мероприятие. С публикой, размахом