– …пусть у тебя всё получится…

– …добрые боги да пребудут с тобой…

– …да поможет тебе Провидение…

Шепча неслышно прощальные слова и благословения, души стали поворачиваться, чтобы уйти.

С почти невыносимым стыдом чувствуя себя снарядо-стрело-ядронепробиваемой бронированной леди, последней бессердечной неотесанной чуркой, пьяной обезьяной в музее фарфора, Серафима залезла на обломок фундамента, привстала на цыпочки и прошептала на ухо погруженному в какой-то свой, теплый и далекий отсюда мир, богу:

– Спроси у них, где Хель, и не видели ли они кольцо…

Через полчаса экспедиция в сопровождении почетного эскорта из десятка обитателей Нифльхайма приземлилась у дворца повелительницы холодного Хела, временно выбывшей в неизвестном направлении вчера вечером.[74]

Последними словами напутствия гостям из Отряги было сообщение о том, что кольца никто из призраков не видел, но поскольку за последние… шесть дней?.. сорок недель?.. восемь лет?.. пятнадцать веков?.. на территории Хела, где обретаются тени, хозяйка его замечена не была, то единственным местом, если кольцо вообще скрыто здесь, может быть только ее дворец.

Пожелав успехов, духи отхлынули от убийственно-мрачного черного строения, известного в узких кругах – с первого по десятый – под названием личной резиденции владычицы Нифльхайма.

Если бы кто-нибудь попросил Сеньку найти для представшего перед ними подземно-архитектурного явления подходящее сравнение, то, не задумываясь ни на секунду, она привела бы в пример картинку, виденную ей однажды в иллюстрированном подарочном издании «Приключений лукоморских витязей», принадлежащем ее супругу. На цветной гравюре, представляющей дом бабы-яги, художник, пожелавший остаться неизвестным,[75]изобразил ужасное[76]жилье лесной пенсионерки. Сруб скромного обиталища состоял из берцовых костей – по-видимому, динозавров или мамонтов, потому что людей с костями таких размеров в природе не существует. На коньках скалили зубы черепа размеров, соответствующих бревнам. Рамы окон были хитроумно сложены из тазовых костей, наличники – из больших и малых лучевых, крыльцо – из ребер. Прочая анатомия неизвестных науке существ, пошедших на постройку, была изобретательно употреблена вокруг по хозяйству.

Теперь, чтобы получить представление о дворце Хель, надо было всего лишь представить, что заказ на его проектировку был отдан тому же зодчему, что уже поглумился над бедной беззащитной лукоморской старушкой.[77]

Медлить и скрываться пятеро смелых в этот раз не стали, и с порога рассыпались по мерзковатым костяным комнатам и залам, выкрикивая имя кольца.

Отозвался Граупнер только на третьем этаже, в помещении, которое при известном извращенном воображении можно было назвать будуаром.

– Сюда, Мьёлнир, он здесь, я нашел его! – закричал во всю ивановскую обнаруживший пропажу царевич, как будто весь дворец и половина Хела уже не были оповещены о сем знаменательном факте.

– Граупнер, тихо! – строгим голосом скомандовал моментально подоспевший громовержец, загребая вновь обретенное кольцо огромной лапой с кривоногого[78]туалетного столика. Музыка смолкла. Но пуганая ворона на молоко дует, как любил говаривать Шарлемань Семнадцатый, и Мьёлнир нетерпеливо надел на мизинец правой руки долгожданную находку.

Кольцо с трудом дошло до второй фаланги и напрочь застряло.

После пяти минут усилий, достаточных простому смертному, чтобы расколоть и распилить десять кубометров дров, стало ясно, что проще поменять местами холодный Хел и горячий, нежели натянуть кольцо на палец на шесть размеров больше.

Сдавшийся с сердитым вздохом и изысканным набором ругательств бог сердито нахмурился, прищурился, и столик вместе с кремами, духами и зеркалом в угадайте какой оправе испарился в облаке жирного черного дыма.

– Оно действует? – скорее для проформы, чем из тупости задали вопрос люди. Получив утвердительный ответ, они заулыбались, заколотили друг друга по спинам и плечам, и, не переставая возбужденно переговариваться, направились к парадному выходу, туда, где на мощеном черепами дворе ожидал их верный Масдай.

Довольно взвесив на ладони вожделенный артефакт, Мьёлнир завернул его в тряпицу и тщательно упрятал за пазуху – поди теперь, укради.

– Ну, что? Теперь домой?

– Домой, – удовлетворенно ухмыльнулся бог. – И как можно скорее. Отец нас уже заждался.

– Ну и Падрэг, конечно, – усмехнулась царевна, и отряд продолжил путь под ураган острот в адрес коварного разумника и его прихлебателей.

Не доходя до главной лестницы, ведущей на второй этаж, Серафима споткнулась, покачнулась и медленно осела на пол, покрытый не-дай-бог-узнать-из-чего-сделанным ковром.

– Сеня?!.. – тревожно вскрикнул Иван, бросился к ней…

И повалился сам, запнувшись о чародея: старик рухнул сразу и без предупреждения.

– Ада… – едва успел начать лукоморец, как с ужасом увидел, что рядом с ним Олаф повалился, как убитый, выпустив из рук топор, а следом с закрытыми глазами и кротким выражением на чумазом лице растянулся поверх отряга Мьёлнир.

– Кто здесь? – царевич выхватил меч, дико оглянулся, готовый к бою не на жизнь, а на смерть с любым противником – вперед-назад, вниз-вверх, вправо-влево…

– Выходи!!!..

Тишина была ему ответом.

Умудряясь не спускать глаз со всех направлений одновременно, царевич подбежал к бездыханному телу супруги, опустился на колено, приложил ухо к груди…

И обнаружил, что тело было вполне дышащее: ровно, глубоко и спокойно, словно…

– Сеня? Ты спишь? – испуганный и озадаченный, Иванушка лихорадочно принялся рыться в памяти на предмет первой помощи при внезапном засыпании потерпевшего.

Самый простой и эффективный прыгнул на ум самым первым.

– Тебя поцеловать?

– Нет, начни со стариков и детей.

Сенька приоткрыла один глаз, потом другой, потом озадаченно поморгала ими и села.

– Что это было?.. Чего это я вдруг?..

– Не знаю! Ты ни с того, ни с сего покачнулась и упала. И они тоже.