— Я принес кристалл, — испытующе посверлив взглядом мое лицо, сообщил учитель, — в нем записан полный курс истории нашего мира. Если хочешь, мы его тебе перельем. Утром будешь все знать точно. Это примерно так же, как Дэс учил тебя читать.

— Не хочу, — категорически отказалась я. — У меня от одного только воспоминания об этом обучении голова болит. Давай так: ты мне сам все расскажешь… очень кратко. Я историк, и у меня такими книгами половина мозга забита, уверена, ничего особо нового не узнаю. Тем более что уже слышала про длительную и разрушительную войну. Просто расскажи, за кого были вы, кто был против, как победили. Если бы вы проиграли, то повелитель с вами не так бы разговаривал.

— Ты права… мы выиграли. — Учитель прошел к камину, махнул рукой, и на пустой решетке заиграло призрачное пламя. — Вернее, наши родители и они, эвины. Хотя никто из нас уже не верил. В то время, почти шестьдесят лет назад, в нашем мире не было ни правителя, ни столицы, ни ковена в том виде, в каком существуют сейчас. Было три десятка постоянно враждующих княжеств — все, что осталось от империи, развалившейся от беспробудного пьянства и разврата знатных зейров и цезаря. Были дикие племена, постоянно грабившие их и увозившие продукты, женщин и детей. А еще были инквизиция, толпа злобных фанатиков, вооруженных отобранными у магов артефактами, и несколько отрядов наемников, которые мотались от князя к князю в поисках, кто больше заплатит.

Последние годы были самыми тяжелыми, мне было примерно столько лет, как сейчас Мету, и мы все время прятались и переезжали. Мой отец и несколько магов, наконец-то бросивших свои башни и объединившихся в один отряд. Увы, слишком поздно… большинство погибли под развалинами собственных домов. Маги по натуре одиночки, но, как бы ни был силен маг, толпа всегда сильнее и находчивее. Последним нашим оплотом был этот остров. Тут сильный природный источник, и, когда здесь собрались несколько семей, появилась надежда на спасение. Но инквизиция не желала отступать. По разрушенной, горящей, голодной стране гуляли упорные слухи о грудах золота и драгоценностей, спрятанных в подвалах нашей крепости, и отряды авантюристов захватывали суда и собирали оружие для похода против проклятых колдунов, которые жарят детей и пьют кровь девственниц.

Мой отец и несколько старших магов понимали, что нам конец. Можно выстоять одну атаку, две, три… Но чем упорнее ты будешь защищать свою жизнь, тем больше будут уверены фанатики, что россказни про груды монет — не ложь. Это самая страшная и тупая сила — управляемая волей ловких интриганов толпа фанатиков. Наши видящие, сидящие на шаре, передавали изображения безумных лиц толпы вооруженных людей, выбрасывающих за борт хозяев судов и их матросов. И все маги знали, что так же легко они выбросят со скалы и их самих, и женщин, и детей.

И тогда эрги, образовавшие ковен, приняли непростое решение: спрятать в других мирах самое дорогое — детей. Нас было около сотни, и большинство были сиротами, в ту осень, когда маги с помощью энергии источника открыли пути сразу в несколько ближних миров. Я вместе с несколькими ребятишками попал в ваш. Нас выловила милиция — в вашем мире только закончилась война — и отправила в детдом. Мы были самыми бестолковыми, но самыми тихими и послушными и свято выполняли приказ ковена — выжить. Во что бы то ни стало.

Он оглянулся на меня, и меня пробрала до глубины души горечь его взгляда и боль, плескавшаяся в темно-серых глазах.

— Вино будешь? — тихо спросил Тер, и маг, кивнув, присел к столу.

Я молчала, пока они наливали кубки, пока пили янтарный напиток. Мне не предложили, да я и не стала бы. В голове был хаос — как же так, а откуда тогда все… Что их спасло?

— Первый раз маги пришли за нами через год… Я узнал слишком поздно, когда пришел проведать младших. Меня к тому времени отправили в ПТУ. Документов не было, но врач определил, что мне уже пятнадцать. Они забрали почти всех, остался лишь я и один малыш, его в тот день возили к себе в гости приемные родители.

Потом четыре года не было никого. Я уже работал, выкрал мальчишку-сородича и отвез к одной старушке в деревню, платил ей, чтобы присматривала. Когда пришли за нами, я даже не поверил. Мы как раз копали картошку, дождь, грязь… И вдруг — миг темноты, и вокруг солнце… Мы тогда плакали, я — от счастья, а он — от страха. Маленький был, забыл родной мир.

Тогда мне и рассказали, что произошло. Когда нас отправляли, маги для надежности подключили источник… До сих пор непонятно, каким образом он зацепил неизвестный дальний мир. Там тоже была война, и белый орден магов отправлял отряд паладинов на передний край. Порталом отправляли… но попали они не в бой, а на этот остров. Можешь представить изумление наших эргов, когда дети исчезли, а в зале появился отряд хорошо вооруженных высоких светловолосых воинов? Конечно, не обошлось без ругани и претензий, маги потом сидели на шарах несколько дней, пока не начали падать в обмороки, но ничего похожего на мир эвинов так и не нашли.

И тут подошла флотилия инквизиции… Главари потребовали, чтобы маги сдались и отдали все ценности. Вот тогда эвины и ковен заключили договор и обязались во всем помогать друг другу. У всех паладинов были амулеты, зачарованное оружие… и военная хитрость. Они посоветовали магам сдаться для вида и, когда толпы фанатиков начали высаживаться на берег, напали из засады. С тех пор в нашем мире нет инквизиции.

— Ну и кто из них повелитель? — задала я один из трех последних оставшихся у меня вопросов.

— А разве ты не поняла? Все. Они все вопросы решают на общем совете — и старшие, и те из сыновей, кто получил звание воина.

— Значит, белокурые мальчики теперь заказывают друзьям-магам доставку белых девушек? — задумчиво протянула я, начиная сатанеть.

— Нет, не так, — твердо отрезал эрг. — Мы действительно берем только блондинок, но по одной простой причине: от женщин нашего мира у них нет детей. От черноволосых девушек вашего — тоже. А они, как все нормальные люди, хотят иметь потомство.

— А зачем тогда отдают через несколько лет этих самых женщин зейрам? — непримиримо уставилась я на учителя.

— Отдают только тех, — мрачно пояснил Терезис, — кто не может родить им детей. Наши лекари точно могут сказать через три года, стоит ждать потомство или бесполезно. Но есть еще одна тонкость: если у эвина и его избранницы появляются настоящие чувства, никуда и никогда он ее не отдаст, и неважно, есть дети или нет. Все во дворце это знают. Но простому народу все это никто не рассказывает и рассказывать не собирается.

— Стоп, стоп… — предупреждающе подняла я руки. — А кто тогда эти черноволосые дамы, которые играли во дворце роль служанок?

— Таресса, ты же взрослая девушка… Неужели не понимаешь, что никто не сможет ждать целый год избранницу, тем более гаремы у зейров в нашем мире всегда были узаконены. А после войны на каждого взрослого мужчину приходилось в среднем пять женщин. Все были рады, если кого-то брали в дом. У повелителей тоже есть гаремы — очень маленькие, поверь, иногда всего одна или две женщины. И то только до тех пор, пока не появится избранница, и об этом девушек предупреждают заранее, когда составляют договор. Там еще много разных правил, но дети и любимые женщины для эвинов важнее всего.