— Он противоречит твоей версии?

— Будем точнее: он противоречит версии, которую я предложил моим слушателям. Я задавал себе этот вопрос, и мне потребовалось немало времени, прежде чем удалось найти более-менее внятный ответ.

— Какой же?

— Я думаю, Майкл собирался отдать алмазы.

— Не поняла. Кому?

— Ким.

— Ох, Чарли. Неужели ты это серьезно?

— Его мучило чувство вины. Девочка потеряла отца из-за того, что он впутался в эту историю. Когда Майкл выяснил, кто она, ему захотелось искупить вину. А кроме того, он, возможно, в нее влюбился.

— Да перестань!

— Ты ее не видела, Вик. Она красотка, но дело не только в этом, в ней есть и что-то еще, что-то особенное. После двенадцати лет, проведенных в тюрьме, любой мужчина нашел бы ее неотразимой.

— Достаточно неотразимой, чтобы подарить ей целое состояние?

— Я думаю, он хотел компенсировать ей потерю самого дорогого. А Бритоголовый и Дохлый никогда бы этого не поняли. Кажется, я уже говорил, что Майкл как-то сразу располагал к себе, он показался мне приличным человеком.

— Я не готова принять такое объяснение.

— Постарайся. Ты же знаешь, к чему приводит влюбленность. Логика тут же выбрасывается в окно.

— Допустим, наполовину ты меня убедил. Он хотел забрать все алмазы и убежать с ней.

— А может быть, все гораздо проще: после двенадцати лет за решеткой Майкл посчитал, что имеет право на всю добычу.

— Это объяснение мне нравится больше всего.

— Вот этим мы и отличаемся друг от друга. Романтики и наемники.

— В любом случае, особого значения это не имеет. Майкл мертв, а алмазы у полиции.

— М-м-м…

— Что означает твое мычание, Чарли?

— Наверное, стоит уточнить: часть алмазов у полиции.

— Почему часть? Ты отдал им два ключа и указал место, где находится третий. Разве Майкл спрятал кое-какие алмазы где-то еще?

— В общем, нет.

— В общем?.. Чарли, что ты сделал?

— Ничего такого, что может тебя удивить.

— Ты взял несколько штук?

— Если на то пошло, немного больше, чем несколько.

— Но как тебе это удалось?

— С этим все было просто. Как только я убедился, что третьей обезьяны нет ни у Бритоголового, ни у Дохлого, ни у Ким, стало ясно, что она у Бюрграве. И прежде чем наведаться в его квартиру, я заглянул в Чайнатаун и арендовал депозитную ячейку. Стоило это недешево, но я не сомневался, что расходы окупятся. После этого мне оставалось только не забыть, в каком кармане лежат какие ключи. Я нашел третью обезьяну в квартире Бюрграве и заменил ее полученной тем же утром в Чайнатауне.

— Значит, полиции досталась пустая депозитная ячейка?

— Нет. Я положил туда алмазы. Причем довольно много. Иначе моя история не сложилась бы.

— Но ты взял остальные?

— Ты угадала.

— Чарли, ты сумасшедший. Они же объявят тебя в розыск.

— Это вряд ли. Я передал им и убийцу, и часть украденного. Не думаю, что Ван Зандты захотят, чтобы об этой истории раструбили газеты. Если ты помнишь, они с самого начала утверждали, что никакой кражи не было?

— Надеюсь, ты ни в чем не ошибся… Эти алмазы стоят больших денег?

— На несколько лет мне их точно хватит.

— Я что-то медленно соображаю… Выходит, ты приехал в Париж, чтобы встретиться с тем человеком… скупщиком краденого, который и втянул тебя в это дело.

— Его зовут Пьер. Мы встречаемся во второй половине дня. Впервые лицом к лицу.

— Мне хочется себя стукнуть. Почему я не подумала об этом раньше?

— Ты же не знала, что алмазы у меня.

— Да, конечно.

— И ты забыла, кто я на самом деле. Поэтому вообразила, что я бескорыстно расследую преступление, а потом ухожу в ореоле славы.

— А почему бы и нет?

— Потому что я не такой, Виктория.

— Вот ты какой крутой парень!.. Тогда скажи мне, что ты не отдал ни одного алмаза блондинке.

— Сказать я могу.

— Но правдой это не будет, так? Попробую догадаться: она отблагодарила тебя естественным для нее способом, а потом убежала и разбила твое сердце.

— Это преувеличение. Я сам предложил расстаться. И, если ей хватит здравого смысла, она последует моему совету: добудет новый паспорт, сменит место жительства и род занятий. Нет гарантий, что голландская полиция не привлечет ее к суду, повод наверняка найдется, а что более важно, ей нужно свести до минимума вероятность новой встречи с такими людьми, как Бритоголовый и Дохлый.

— Разумеется. А как они поживают?

— Понятия не имею, но уверен, если бы им предъявили обвинения, газеты об этом написали бы. Скорее всего, их просто отпустили. В конце концов, Вик, я выдвинул всего лишь версию. Картина получилась полная, все сошлось, но только не по части вещественных доказательств, которые понадобятся Ример, если она захочет довести дело до суда.

— Это не просто версия, Чарли. Там же были отпечатки пальцев.

— Или не были — прошло двенадцать лет. К тому же я несколько раз брал пистолет в руки без перчаток. Стюарт даже выстрелил из него.

— Но, кроме того, есть свидетели. К примеру, мать Лауиса Рейкера. Она ведь так тебе помогла.

Я шумно втянул воздух через стиснутые зубы.

— Честно? Я предполагал, что ты уже обо всем догадалась.

— Догадалась? Я не понимаю.

— Помнишь, что со мной случилось в доме Карине Рейкер.

— Аллергия на кошек?

— А теперь вспомни, что я рассказывал тебе о встрече на фабрике.

— Судя по всему, там ты не чихал. И что с того? В доме концентрация аллергенов гораздо выше, чем на свежем воздухе.

— Но в доме Карине Рейкер у меня был очень острый приступ аллергии, Вик.

— И что?

— Видать, придется все-таки тебе все разжевать. Карине Рейкер, которая приезжала на фабрику, и Карине Рейкер, у которой я побывал, — две разные женщины.

— Так было две Карине Рейкер?

— Только одна.

— Тогда…

— Подстава. Одна из знакомых Стюарта.

— Но… пистолет… тот самый, который бедный Лауис получил от Ван Зандта.

— Пистолет ей дал я.

— Ничего не понимаю. Чарли, ты сознательно мутишь воду. Как пистолет попал к тебе?

— А ты вспомни, чем я занимаюсь, когда не пишу книги. Я нашел пистолет в доме настоящей Карине Рейкер. Помнишь, я тебе говорил, что до встречи на фабрике мы со Стюартом занимались одним делом. Так вот, мы поехали к Карине Рейкер, и, пока Стюарт общался с дамой, я заглянул в ее спальню. Пистолет лежал в гардеробе.