Хоремхеб на носилках (Лепсий. Иллюстрированный журнал, III)

Иногда подобные церемонии происходили не во дворце, а под открытым небом – либо потому, что награждаемый был слишком важной персоной, чтобы царь считал себя вправе просто так швырнуть ему с балкона пару ожерелий, либо потому, что собиралось слишком много народа. В таких случаях на большом дворе строили легкую беседку с балдахином – подлинное чудо изысканности и роскоши. На рельефах цоколя изображены сирийцы, ливийцы или негры; они стоят на коленях и с мольбой протягивают руки или корчатся в когтях грифона, олицетворяющего царя. На цоколе стоят четыре папирусообразные колонны, покрытые сверху донизу резьбой и инкрустациями; они поддерживают многоэтажный карниз с выпуклой крышей. Фараон поднимается по лестнице, охраняемой сфинксами с соколиными головами, и садится в кресло, поражающее невиданной роскошью. В сцене, которую я собираюсь сейчас описать, царь награждает Хоремхеба, которому в будущем назначено взойти на престол. Сейчас он крупный военачальник, спасший дружественные племена бедуинов от других кочевников. Он разгромил враждебные племена и вернулся в царскую резиденцию с пленниками и освобожденными союзниками; последние пришли смиренно умолять царя, чтобы им разрешили пройти со своими стадами через египетскую территорию, как они делали прежде. Те и другие присутствовали на триумфе Хоремхеба. Военачальник в парадном одеянии поднимает руку, благодаря за оказанные ему почести, в то время как царские челядинцы застегивают на его шее многочисленные ожерелья. Слуги подносят ему на блюдах все новые ожерелья. Воины Хоремхеба вводят длинную вереницу пленников, которых легко отличить по необычным чертам лица, длинным спутанным волосам и густым бородам. Руки их крепко связаны, а лица искажены болью. Только женщины идут свободно. Походка их исполнена достоинства. Одну из женщин в платье с оборками египетский воин ведет за руку. На плече она несет одного из своих детей, другой – младенец – спит в подвесной сумке, болтающейся у нее на шее. Другая женщина, по-видимому, пытается заговорить с идущим впереди воином. Лошади, которых ведет под уздцы один из египетских воинов, представляют для царя куда больший интерес, чем все эти люди, которым суждено вскоре добывать камень в каменоломнях или формовать кирпичи.

После того как Хоремхеб получил свои дары, он излагает царю дело бедуинов, которые, если бы не его помощь, лишились бы всего своего имущества и скота. Обвешанный ожерельями, держа в руке веер, он обращается к фараону, славит его и объясняет суть дела. Потом он поворачивается к переводчику, и тот сообщает бедуинам, что фараон милостиво разрешает им пройти через его земли. Бедуинов мы можем легко опознать как ливийцев по перьям на голове, короткой челке и длинному пучку волос, почти полностью закрывающему половину лица. Есть среди них и несколько сирийцев в одеждах с длинными рукавами и широкими перевязями. Они выражают свою признательность красноречивыми жестами: одни вздымают руки к небу, другие простирают их к фараону, третьи падают ниц. А иные, обезумев от радости, катаются в пыли.

Хоремхеб вполне заслужил такую награду, чего никак не скажешь об Аменхотепе, верховном жреце Амона, которого Рамсес IX возвысил до такого положения, что потом до конца жизни был вынужден делить со жрецами власть над Египтом. Церемония награждения происходила в беседке, где царь и верховный жрец стояли друг перед другом, разделенные несколькими столами, сплошь заваленными различными дарами. Несмотря на то что голова царя увенчана высоким голубым шлемом, а жрец выбрит наголо, скульптор, трудившийся над рельефом в храме Карнака, изобразил их одного роста. Жрец получил роскошные подарки: 10 дебенов золота, 20 дебенов серебра, яства и напитки для праздничного пира и вдобавок 20 арур земли. Однако жрецу Амона удалось добиться от царя гораздо большего – он обеспечил себе поистине беспредельную власть. Потому что царь отказался от всяких попыток как-либо контролировать богатейшие владения Амона, которые, таким образом, превратились в своего рода государство внутри государства. Жрецы Амона, с которыми вовсе не считался Эхнатон, которым не давал воли Рамсес II, вновь получили в Египте то влияние, которого им удалось добиться во времена царицы Хатшепсут и ее преемников, Тутмоса III и Тутмоса IV.

Дары Крита

Прием иностранных послов становился поводом для церемонии еще более пышной, чем награждение подданных. Тщеславие фараона особенно тешила возможность собрать на одну аудиенцию нескольких посланников с разных концов света. Это могли быть нубийцы, негры, сирийцы, ливийцы и послы из Пунта или Нахарины. При дворе Рамсесидов мы уже не увидим критян с длинными вьющимися волосами и в пестрых набедренниках, а было время, когда они подносили египетскому правителю ритоны, вытянутые вазы с широким основанием, чаши с ручками и глубокие блюда, украшенные цветами, умоляя принять их «на царскую воду». Посланники с Крита больше не появлялись здесь, зато слава о могучем царе Египта достигла стран, о которых даже не слыхали во времена Тутмосов и Аменхотепов: Мидии, Персии, Бактрии и берегов Инда. Эти церемонии проходили в специально построенном для этой цели павильоне, который находился в центре большой площади. Вокруг него была расставлена царская личная гвардия, вблизи царя толпились слуги с опахалами и писцы. Послы выстраивались с четырех сторон, сложив перед собой драгоценные подарки. Писцы составляли списки поднесенных царю даров, а затем носильщики уносили их в хранилище ближайшего храма. Царь же за это даровал послам «дыхание жизни», а иногда даже осыпал их подарками куда более ценными, чем те, что были поднесены ему. Фараону льстило считать себя неисчерпаемым источником золота для всего мира. Он предпочитал не отказывать в помощи обедневшим царькам, желавшим поправить свое положение с помощью Египта. Они пытались сблизиться с могущественным царем, предлагая ему в жены своих дочерей или любыми другими способами, при этом, однако, никогда не упуская шанса на всякий случай заручиться поддержкой возможных врагов египтян.

Царь проводил много времени на войне, поэтому наследников престола с юных лет готовили к военному делу. Отец приучал юного Рамсеса II и его товарищей к длительным физическим упражнениям, прививал ему умение преодолевать усталость. Как утверждает Диодор, мальчикам не разрешали прикоснуться к еде, пока каждый из них не пробежит 180 стадиев (около двух миль). Неудивительно, что они вырастали настоящими атлетами. В описании битвы при Кадеше, как и во многих других сказаниях, воспеваются физическая сила, выносливость, ловкость и отвага фараона. Но если мы хотим узнать, как именно проходило спортивное воспитание царевичей, нам нужно обратиться к стеле доблестного воителя Тутмоса III, или даже лучше к стеле его сына и наследника Аменхотепа II, который, по заключению специалистов, изучавших его мумию, был наделен необычайной силой. Современники говорили о нем: «Так могучи руки его, что ни один не в силах натянуть его лук, ни среди воинов его, ни среди чужеземных вождей, ни среди великих из Речену».