— О, неужели в столь славном и благословенном городе есть такие невоспитанные мусульмане, как ты? — изумился я.

Лицо татарина стало наливаться красным.

— Да вы шпионы! — радостно воскликнул он, быстро найдя выход из ситуации. А что, назвал шпионами, так теперь попробуй докажи обратное. Хитрый ход.

Вокруг нас стала собираться толпа. Со стороны кремля тоже появились воины и стали спускаться к нам на площадь.

— Ты меня оскорбил! — громко сказал я, ткнув пальцем в татарина. — Вызываю тебя на бой, сын шакала!

Тут единственный шанс отмазаться — это вызвать старшего патрульного на поединок и эффектно убить. Если, конечно, он не откажется, татарин на службе, вполне может, и это не нанесет урон его чести.

— Я принимаю, — прошипел он.

Обратно к ушкую нас сопровождали восемь воинов из гвардии хана.

— Наверное, не следовало так их убивать, — негромко проговорил Ветров, косясь на гвардейцев.

— Следовало-следовало, — невнятно пробормотал я, откусывая очередной кусок лаваша с бараньим мясом. — Сам понимаешь, они ценят только силу, а если предъявить им и силу, и умение, и отмороженность, берсеркость по-вашему, то будут уважать, но обходить стороной.

— Он так кричал, когда ты понемногу отрубал ему руки.

— Да, — улыбнулся я, но вспомнил поединок, и улыбка сползла с моего лица. — Только, сволочь, сдох раньше времени, сердце, похоже, оказалось слабое и болевой порог низкий.

— Но ты сделал то же самое и со вторым воином, что вызвал тебя.

— И с третьим и с четвертым, — поддакнул я, доедая лаваш.

Татары потеряли шестерых, пока не сообразили, что выходить против меня, это такая форма самоубийства. Даже хан почтил нас своим присутствием, или не хан? Но очень похож, и свита у него большая была.

— А это еще что за людишки у моего ушкуя пасутся? Повозки понятно, заказанный товар привезли, но кто эти два хмыря?

— Мне не совсем понятны твои слова, боярин, но эти двое явно русские. Тот, что повыше, похоже, приходской священник.

— Дэ? А чего они к моему кораблю подошли. Пусть к купцам идут.

— Видимо, наш был первый. Ищут, чтобы по пути было.

— Ну-ну.

В это время мы в сопровождении гвардейцев хана подошли к кораблю.

— Боярин! — сразу же спрыгнул на пристань Федор и стал докладывать: — Пришли две арбы, привезли порох и свинец.

— Грузи в трюм, я оплачу.

— Хорошо. Еще двое путников ищут судно, которое идет на Нижний Новгород. Отец сына выкупил из рабства.

В это же время произошло то, что шокировало весь порт. Священник, глядя на меня выпученными глазами, упал на колени и пополз ко мне, кланяясь и что-то выкрикивая. Его спутник в грязном рубище тоже удивленно посмотрел на сумасшедшего.

— Святой! Святой! — расслышал я.

— Че это он? — спросил я Ветрова.

Тот, озадаченно хмурясь, пожал плечами.

— Как твое имя? — спросил меня псих.

— Артур, — озадаченно ответил я, отодвигаясь, вдруг это заразно.

— Сегодня великий день. Я ПЕРВЫЙ ЛИЦЕЗРЕЛ ЛИК СВЯТОГО АРТУРА! — возопил он.

— Чего? — удивился я.

Тут псих рванул ко мне и, вцепившись в правую руку, стал покрывать ее поцелуями.

Все, кто стоял рядом или видел нас с кораблей, с открытыми ртами лицезрели это представление.

Тыльная сторона ладони быстро мокрела. Вырвав руку, я подсунул другую, вытирая правую о халат. Меня еще никто не лобызал в руки. Главное, чтобы не покусал.

Указав пальцем свободной руки на психа, я покрутил у виска. Ветров и большая часть команды знали, что означает это жест, научил уже, но мое веселье не поддержали. Они почему-то напряженно нас рассматривали.

— Эй, псих! С чего ты взял, что я святой? — спросил я его.

— Нимб над головой, — отлепившись от руки, ответил он.

— Кто-нибудь видит нимб? — спросил я у всех. Мне ответили отрицательно.

— Его видят только истинные верующие, — тут же ответил псих.

— Ага, или шизофреники, — буркнул я себе под нос. — Это не доказательство.

— Любой святой может излечить тяжелую хворь, — вскочив на ноги, воскликнул псих. Подозвав своего спутника, он повернул его спиной ко мне и задрал рубаху. На спине парнишки живого места не было от ударов кнута. Из-под кожи сочилась сукровица или гной. Если я не ошибаюсь, над правой лопаткой назревала гангрена.

— Че это ты на меня смотришь? Я это излечить не могу, — хмыкнул я. Меня это все нервировало. Похоже, зря мы зашли в Казань.

Псих коснулся обеих моих рук — и они засветились, тут ахнул не только я, но и все вокруг. Свечение было тепло-желтого цвета.

«Похоже, кто-то распылил тут наркоту, раз у нас совместные галлюцинации… Интересно, а что будет, если я притронусь к спине пацана?» — подумал я. Во мне разыгралось любопытство исследователя.

Как только я провел по спине паренька сверху вниз, струпья начали отпадать, а раны заживать, и на глазах изумленных зрителей показалась чистая кожа, хоть и измаранная кровью.

Только теперь до меня дошло, в какую жопу я попал. Все мои планы полетели прахом. Не обращая внимания на то, что все вокруг попадали на колени, включая гвардейцев, я тряс руками, чтобы убрать свечение. Посмотрев на небо, с чувством простонал лишь одно слово:

— Сука!

Тряска ни к чему не привела, свечение не пропадало. Мозг сразу же стал работать как компьютер. Раз свечение не убирается, нужно использовать это на все сто. Проанализировать ситуацию можно и позже.

— Не двигаться! — рявкнул я и вскочил на поскрипывающие сходни.

Посмотрев в воду, плескавшуюся между кораблем и пристанью, я только зло простонал. Не знаю, как правильно назвать эту штуку над головой, но над макушкой у меня висел блин того же цвета, что и свечение на руках. Короче, нимб был.

— Интересно, у Бога кровь красная? Нужно будет проверить, — с ненавистью прошипел я, вихрем взлетая на ушкуй и прыгая в открытый люк, проигнорировав лестницу. В матросском кубрике лежали четверо раненых. Двое средней тяжести и двое тяжелых. Поэтому-то я так оперативно и отреагировал на свечение и последующее лечение младшего хмыря.

С парнями, у которых были не особо тяжелые раны, я справился быстро. Раны буквально на глазах затянулись, оставив только бледные полоски на загорелой коже. Ничего, и они скоро пропадут. Потом я занялся тяжелыми, не обращая внимания на то, как двое излеченных, не веря своим глазам, осматривают себя. Первым делом я подошел к воину, который получил стрелу три дня назад. Несмотря на то что я аккуратно вынул и стрелу и отделившийся наконечник, рана начала гноиться, и воин чувствовал себя все хуже и хуже.