Я наложил руки на его рану, даже не заботясь об их чистоте, и буквально через пару секунд рана открылась, и оттуда вместе с гноем и поврежденными тканями вывалился мелкий осколок наконечника. Через десять секунд рана затянулась. Никакой усталости я не чувствовал, поэтому приступил к лечению последнего пациента, с которым тоже отлично справился. Все пациенты уже пришли в себя и блестящими глазами смотрели на меня.

— Так, усиленное питание и питье. Чтобы с утра до обеда выпивали не меньше трех кружек воды и после обеда до вечера столько же. Нужно восстановить кровопотерю. Ясно? — рявкнул я, поскольку находился во взвинченном состоянии.

— Да, боярин! — бодро ответили бывшие раненые.

— Марш наверх!

Первым выскочив на палубу, я стал быстро командовать. Люди оставались в том же положении, в каком я приказал им замереть, но отреагировали достаточно живо, разбегаясь.

— Федор, приготовиться к экстренному уходу. Предупреди купцов. Синицын, заканчивай быстрее осмотр и прием доставленного товара. Корнилов, проследи за погрузкой. Ветров, этих двух хмырей к купцам. Работать! Работать! — приказал я, хлопая в ладони.

Татары, доставившие заказанные товары, были в прострации, поэтому мне удалось скинуть цену вдвое, хотя мог бы в принципе выбить все бесплатно. Вряд ли, конечно, получилось бы, но чем Бог не шутит?

Гвардейцы, низко кланяясь, отошли в сторону, но не уходили. Тут я заметил, что их осталось семеро, один явно потерялся. Ох, не к добру это, поэтому я приказал отходить, хотя купленный товар только и успели, что погрузить на палубу.

— Федор, валим отсюда! — крикнул я, подбегая к корме.

Матросы втянули сходни и отвязали концы. Двое шестами оттолкнули ушкуй от причала. Воины, севшие на места гребцов, опустили весла в воду и после команд Федора стали работать то правым бортом, то левым, разворачивая тяжелое судно. На купцах происходило то же самое.

Мы успели выйти из протоки до того, как на пирсе показались повозки и множество людей. Выйдя на середину Волги, мы поставили паруса и стали подниматься вверх по течению. Наш путь лежал в ближайший крупный город, в Нижний Новгород. Заодно и от хмырей избавимся.

Оставив Немцова за старшего, я спустился в каюту и, плюхнувшись на койку, посмотрел на руки, они были обычными. Когда пропало свечение, я так и не заметил. Просто понял, что его уже нет — и все. Подхватив Ласку, я зарылся в ее густую шерсть лицом и вздохнул:

— И что теперь делать? Вариант первый — чтобы избавиться от всего этого, нужно убрать свидетелей и набрать новую команду. Второй вариант — убедить, что это все фокус и шарлатанство. Но чую, меня за это на ближайшей рее вздернут. Значит, будем действовать самым логичным путем. Избавляемся от свидетелей… или перетянуть их на свою сторону? А что если открыться, как перед Михалычем?

Я положил Ласку на колени и, продолжая размышлять вслух, стал поглаживать млеющую от удовольствия собаку.

— Из всех своих людей я могу доверять только Ветрову и Немцову, они это заслужили. Синицын и Корнилов, конечно, проявили себя, и тоже вполне достойны, но нужно подумать. Прикинуть, не слишком ли много людей будет знать. Ты как считаешь? — спросил я Ласку, однако та посмотрела на меня умными карими и блестящими глазами и только попыталась лизнуть в лицо.

Когда я вышел на палубу, то увидел, что команда продолжает работать, однако при этом все собрались группками и что-то обсуждают. Понять что, было нетрудно, они все обернулись ко мне и низко поклонились.

— Ветров, Немцов, Корнилов, Синицын, ко мне в каюту, — скомандовал я и, прежде чем вернуться к себе, посмотрел, где мы.

Казань уже успела скрыться за излучиной реки, однако я заметил всадников, которые обогнали нас по берегу и скрылись за лесом, назвать рощей этот массив не поворачивался язык. Шли мы стандартным, уже выработанным и опробованным ордером. Первой в трехстах метрах впереди шла легкая ладья Соловейчика.

Он должен предупредить нас о появлении опасности.

Потом мы, и, отстав от нас метров на сто, ушкуй Прохорова.

На купцах особого волнения не было, они тоже не хотели задерживаться во вражеском городе, поэтому собрались и отчалили быстро. Меня волновало другое, а именно — фигура старшего хмыря на носу ушкуя Прохорова. Он пристально наблюдал за моим судном, а заметив, что я вышел на палубу, упал на колени и стал быстро креститься, поглядывая то на меня, то на небо. Фанатик. Часть команды купца последовала его примеру. Тьфу на них.

Все вызванные уже стояли у моей каюты, и я торопливо вошел в свое помещение.

— Садитесь, — велел я им, сам занимая койку.

Стула было всего три, поэтому Синицын, которому он не достался, сел на сундук с золотом.

— Прежде чем что-то сказать, мне бы хотелось узнать ваше мнение о происшествии на пристани. Глеб, начнем с тебя, — все кроме Синицына сидели напряженные, поэтому я и задал этот вопрос.

— Трудно сказать, боярин, — задумчиво почесал уже не щетину, а короткую бородку Ветров. — С одной стороны — все правда, даже раненые, вон, на палубе за обе щеки остатки обеда наворачивают. С другой стороны — я знаю тебя уже достаточно хорошо, чтобы сомневаться. Странно все это.

— Федор?

— Согласен с Глебом.

— Олег.

— Мне нравится твоя новая особенность. Я про то, что можно лечить людей, — хмыкнул Синицын. Он ко мне никакого пиетета не проявлял.

— Мне она тоже понравилась, — согласился я. — Авдей?

— Я с тобой… Святой Артур.

— М-да… Три нормальных и один фанатик. Не комильфо, — задумчиво пропел я, как и Ветров почесав подбородок.

— Ты что-то хотел нам сказать, боярин? — спросил Ветров.

Окинув настороженным взглядом Корнилова, я протянул:

— Да как-то уже желание пропало рассказывать… всем.

— Я уже понял, что ты не святой, — кивнул Корнилов, вызвав у меня вздох облегчения. — Однако не понимаю, кто ты.

— То, что я скажу, должно остаться между нами. Больше никого нельзя посвящать. Ясно?

— Да, — ответил за всех Ветров. — Клятву на крови будем приносить?

— Конечно, — кивнул я.

Времени на клятву много не понадобилось. Все укололи себя, капнули в глиняную чашу и оттарабанили за мной слова. Больше всего меня испугало не то, что все так легко поклялись, а то, что после клятвы проследовала вспышка, и в воздухе зависли горящие огнем буквы с текстом клятвы. Несколько секунд погорев, они пропали. Мрак. Я начинаю себя бояться.

Горестно вздохнув, я заживил им ранки. Теперь вызывать свечение и убирать его получалось легко. Нужно только мысленно вызвать и убрать. Проще пареной репы… картошечки бы сейчас жареной, с лучком, с грибочками…

Мой рассказ затянулся на три часа, когда я закончил, с передовой ладьи уже интересовались, когда будем приставать к берегу для ночевки.