– Ты сам, что ли, гладишь? – очумело спросил Игорь.

– Ну конечно, – удивился отец. – Вот утром погладил большое, постельное, и полотенца, а сейчас надо мелкое – рубашку ночную Анфиса попросила погладить.

Ночная рубашка, которую должен погладить отец, окончательно выбила Игоря из колеи. Он уже ничего не соображал, все заготовленные фразы вылетели из головы. Да и не было у него фраз для подобного случая. Были для другого – для немощного и несчастного отца. А для этого мужчины – незнакомого, чужого, неузнаваемого, который про арбузы и про утюги говорит, беспокоится, – не было.

Они вошли в квартиру. Отец переобулся в тапочки. Там был легкий беспорядок, но в целом – чистенько, аккуратненько. Две комнатки. Отец потопал на кухню, стал разгружать сумки, хлопал дверцей холодильника.

– Ты проходи, проходи, – пригласил он Игоря.

Игорь застыл на пороге. Он не хотел проходить, но и уйти не было сил. Ноги не слушались. Он стоял у двери, не зная, что делать. Если бы не дверь, которую кто-то открывал с другой стороны, Игорь бы прирос к месту. Но пришлось отодвинуться – в дверь вошла женщина. Пожилая, миловидная, аккуратная.

– Здравствуйте, – поздоровался Игорь.

– Здравствуйте, – улыбнулась женщина, как улыбаются на всякий случай незнакомцам, которые могут оказаться важными людьми. – Из ЖЭКа или еще откуда?

– Я все купил! – прокричал из кухни отец. – Если бы не Игорь, я бы забыл блинную муку. Никак не мог разобрать, что ты написала. Белье погладил, доску не убрал – сейчас мелочовку доглажу и уберу.

– Хорошо, – улыбнулась на всякий случай женщина. – Вы – Игорь?

– Да.

– Вы сын Миши? – догадалась женщина.

– Да.

– Вы очень похожи на отца.

– Нет, я похож на маму.

Женщина кивнула, решив не спорить. Но смотрела удивленно, не переставая улыбаться. Она ждала, что скажет Игорь.

– Мы случайно столкнулись, в продуктовом, – объяснил Игорь.

– Конечно, – все еще улыбалась женщина.

– Фисочка, мне картошку пожарить или сделать овощное рагу? – прокричал из кухни отец обеспокоенно, будто это был вопрос жизни и смерти.

– Пожарить, – ответила спокойно женщина, которой отец собирался жарить картошку, гладил ее ночные рубашки и бегал для нее в магазин.

– А блины – завтра? – крикнул отец.

– Завтра.

Отец продолжал суетиться на кухне, а Анфиса с Игорем так и стояли в прихожей. Она не предлагала пройти, а Игорь не знал, как себя повести в этой ситуации.

– Мне пора, рад был познакомиться, – наконец выдавил из себя он.

– Мишенька, Игорь уходит, – позвала Анфиса.

– Да? Хорошо, – отец вышел в женском фартуке, вытирая руки полотенцем. Он пожал руку Игорю.

– Фисочка, я что думаю: может, дыньку купить? Может, окажется сладкой?

– Купи.

Игорь вышел из квартиры. Его никто не задерживал. Отец ни о чем не спросил – он продолжал беспокоиться о дыне: окажется ли она лучше арбуза.

– А если нет? Как узнать? Как выбрать? А какую лучше брать – торпеду или колхозницу? – все суетился отец.

– Колхозницу, – ответила Анфиса.

– Да, колхозницу лучше. Она меньше. А если торпеду и она окажется не сладкой, то выбрасывать жалко будет…

При этих словах Игорь вышел из квартиры. Анфиса, продолжая улыбаться, закрыла за ним дверь и заперла на все замки.

Домой Игорь шел на ватных ногах. Что это было? Как такое возможно? Так не бывает?! Это его отец? Или он обознался? Сказать Ларисе? Интересно, что она об этом думает? Нет, лучше не говорить. Но почему он не попросился остаться? Не стал рассказывать про внуков? Почему Анфиса его, можно сказать, выпроводила? Что отец ей рассказывал про сына? Да что он вообще мог рассказать? По всему выходит, что у отца все хорошо. Лучше не бывает. Лучше, чем было с покойной женой. Получается, что у всех все хорошо, даже у отца. Только у него, у Игоря, плохо? У всех новые Машеньки, Анфисы, квартиры… А у него что? Почему всем все, а ему ничего? Разве не он достоин? Не ему положено?

* * *

Таня с Андреем были приглашены на дачу – давние друзья, Леша с Мариной, устраивали новоселье.

– Не хочется мне ехать… – сказала Таня.

– Почему? Завидовать будешь? – рассмеялся Андрей.

– Буду, конечно…

А завидовать было чему. Леша с Мариной купили дом в стародачном месте, где жила, как говорила с нескрываемым восторгом Марина, «творческая интеллигенция». Очень хорошее место! Повезло несказанно! Марина еще по телефону сообщила, что это просто счастье им свалилось. Они и не думали, даже мечтать не могли. Да еще за такую цену! Дом старый, но добротный, крепкий, зато участок – с ума можно сойти! Сосед справа – художник, член академии, сосед слева – сын писателя.

– Надо ехать, они нас ждут. Подышим воздухом, шашлыки пожарим. Это же недалеко. Надоест – быстро вернемся, – убедил Андрей жену.

– Я тоже хочу дачу… – сказала Таня.

– Ты же не любишь Подмосковье и никогда не хотела дачу!

– Не люблю, не хотела, но все равно… завидую.

Участок и вправду оказался чудесным – со старыми яблонями, кустами малины, врытыми в землю бревнами-скамейками, покосившейся халупкой для дачного хлама… И тропинка к дому от ворот – старая, протоптанная несколькими поколениями. Сам дом сиял свежим, но не капитальным ремонтом. Леша с Мариной, что могли, подлатали, подправили, поменяли на скорую руку, занавесочки свежие повесили.

Леша проводил экскурсию. Показывал старую лестницу, ведущую на чердак, где он планировал сделать мансарду. Демонстрировал вид из окна на забор, за которым жил известный художник. Даже не скажешь, что известный – за водочкой в местный магазин на велосипеде ездит, скумбрию холодного копчения очень уважает. Леша однажды принес – по-соседски, так сказать, за знакомство, – и они очень даже хорошо посидели!

А по дорожкам, вот прямо здесь, какие только люди не ходили! Тут же что ни шаг – история! То есть их дом вроде как на отшибе, сам знаменитый поселок рядом. Но какая теперь разница? Хозяева сменились, владельцы новые…

Марина с восхищением рассказывала, как здесь было красиво осенью: листья, закаты, бутылка красного вина… Тихо… и только шорохи, птицы поют по утрам… Когда снег выпадет – будет вообще прекрасно! Они даже и не мечтали о такой даче! И не собирались покупать. Просто на голову свалилась – через давних, давно забытых знакомых. Позвонили, спросили – не надо ли? Покупателей искали через своих, чтобы в добрые руки, чтобы соседи были довольны и новые хозяева чтобы дом сохранили и старые яблони не вырубили.

Марина с Лешей сначала отказались, хотя цена была – просто бросовая, можно сказать, задаром такой дом отдавали. Правда, им все равно никакой заначки бы не хватило… Но так совпало, что умер Маринин дед и именно ей завещал свою квартирку. Крошечную, но все-таки недвижимость! Марина этого деда видела раза два в жизни, и то в бессознательном еще, младенческом возрасте. Когда о смерти сообщили, она и не сразу поняла, о ком идет речь. Но на похороны съездила, попрощалась. Никого не узнала – стояли какие-то бабулечки, сморкались в платки. Марина удивилась, что квартира ей досталась: она вроде как и не претендовала… Даже подумывала отказаться – в пользу внучки дедовой родной сестры, которая вроде как имела претензии и расчет – за дедом ухаживала. Но на похоронах ее не было – уехала сразу же, как дед ей сказал, что завещание он давно написал, у нотариуса все честь по чести заверил и квартира отойдет Марине. Бабули на похоронах ей сообщили, что сестра не для себя хотела, а для внучки, которая уж очень несчастная и неудачная случилась – ни работы, ни мужа, да еще больная… Чем больная – непонятно. Но работать не может никак.