Ей было жаль дядю Саню Холодовского, и страшил прорыв под мостом, но думала она сейчас о том, что у неё появился шанс. Дядь Гора только что продемонстрировал, как надо быть бригадиром и управлять своей бригадой, и Маринке тоже хотелось попробовать себя в командовании.

Бригада опять замерла. Егор Лексеич зашарил взглядом по людям. Муха была права: мотолыге нужен командир — замена Холодовскому. И кого же ему назначить? Фудина? Больно уж он липнет к начальству — не самостоятелен… Матушкина? Шут гороховый. Калдея? Тупой! Муху?.. Егор Лексеич увидел, как распахнулись глаза у Маринки… Нет. Муха — девка с умыслом. Её нельзя.

— Серёжка Башенин будет, — постановил Егор Лексеич. — В тот раз он самосвал с горы на харвер скинул — значит, соображает. Доверю.

Серёга такого совсем не ожидал и даже раскрыл рот от удивления. И его окатила волна признательности к Егору Лексеичу. Хоть кто-то оценил его старания!.. Что ж, Маринка хотела, чтобы Серёга был непростым — вот он и станет непростым! Командовать мотолыгой — это серьёзно!..

Серёга с гордостью посмотрел на Маринку. А Маринка словно потемнела от злости. И Серёга понял, что должен отказаться — ради неё должен… Это командирство — вещь, конечно, приятная, но ведь он не просил, да и на хер оно ему не нужно… А как отказаться?! Егор Лексеич тут главный! Если он решил, то надо выполнять — бригадиру виднее… Серёга виновато завертелся на месте.

Маринка прожигала его взглядом. Она понимала правоту Егора Лексеича. Да, дядь Гора знает, что она справится лучше всех прочих, но она — девка, и кто будет её слушать? Калдей, что ли? Тётя Лёна? Урод Костик? Согласиться с дядь Горой Маринка не могла, а потому остервенилась на Серёгу: он виноват, что не возразил бригадиру и занял её место!

— Я не забуду, Башенин, как ты меня кинул! — шепнула ему Маринка.

— Всё, давайте на мотолыгу! — засуетился Егор Лексеич. — Серёжка — за руль!.. Муха, не тяни, заскакивай!.. Костян, матери помоги!..

Бригада полезла в транспортёр.

Егор Лексеич остановил Митю:

— А ты со мной поедешь на харвере!

Фудин уже задрал ногу на гусеницу и приподнялся в рывке, но спрыгнул обратно. Маринка, Матушкин и Серёга застыли на капоте.

— Это как это, шеф? — осторожно спросил Фудин.

Егор Лексеич мгновенно вскипел. Всё, в чём он убедил бригаду, вновь зашаталось, а сам он рисковал потерять авторитет.

— Да чё, блядь, опять не то?!

— Почему Митяй в харвере, если у нас безопасно?

— Да по кочану, блядь!.. Где мне надо, там он и сядет!

— А мы — под пули? — тонко крикнул Матушкин.

— Давайте я с ними поеду, — негромко предложил Митя.

— Заткнись! — отмахнулся от него Егор Лексеич.

Маринка сверху смотрела, как беснуется дядь Гора, и было понятно, что он оставляет при себе главные активы — харвер и Бродягу. Ни она, Муха, ни тётя Лёна в главные активы не попали. Обидно, конечно, однако не особо. По здравом размышлении она, Маринка, сделала бы точно такой же выбор.

— «Спортсмены» с моста не различат, кто в мотолыге, — неуверенно поддержал Егора Лексеича Серёга. — Не увидят, есть у нас Бродяга или нету…

— Ну дак чё его тогда в харвер-то? — упрямился Матушкин.

— Сюда иди, сука! Сюда встань!.. — заорал Матушкину Егор Лексеич, тыча пальцем в траву перед собой. — Отсюда мне скажи!

Матушкин, робея, сполз с мотолыги и встал перед Егором Лексеичем. Щетинистые морщины на его физиономии шевелились будто сами по себе.

— Скажи, что бригадир твой пиздобол! — надрывался Егор Лексеич.

— А чё Митяй не у нас-то?.. — беспомощно пробормотал Матушкин.

Егор Лексеич ударил его в скулу с таким чувством, будто Матушкин и правда его оскорбил. Матушкин кувыркнулся на землю.

Митя почувствовал, что и у него в груди закипает.

— Что вы мордобоем докажете, Егор Алексеич? — зло и громко спросил он. — Гарантий, что стрелять не будут, вы дать не можете! А «вожаки» только вам нужны! Войны-то ведь нет, чего скрывать?..

Егор Лексеич цапнул его пятернёй за лицо и толкнул назад — Митя тоже полетел в траву. А Егор Лексеич кинулся к Фудину, схватил за шиворот и почти забросил на капот мотолыги. Потом пинком поднял на ноги Матушкина.

— Всё! — прохрипел он. — Конец базару!

Маринка развернулась и молча полезла с капота мотолыги в отсек. Серёга — за ней. Фудин — за Серёгой, Матушкин — за Фудиным.

42

Мост (I)

Управлять мотолыгой оказалось не так-то просто, и ехать по дну мелкого Инзера было нелегко. Движок ревел, руль прыгал у Серёги в руках, машина тряслась, елозила и плясала, и удары камней в стальные гусеницы ощущались увесистыми зуботычинами. Но Серёге нравилось. Это было как борьба. Серёга выискивал взглядом путь, определяя по струям воды, где ровная галечниковая россыпь в русле, где быстроток по рытвине, где затаившийся валун. Мотолыга то ползла, то спотыкалась, то соскальзывала юзом, то плыла. Перед капотом бурлил пенный бурун, порой волна доплёскивала почти до крышки моторного отделения. Слева над лесом в слепящем закате слитно темнел гребень хребта Нары, справа вздымался ярко освещённый зелёный купол Ямантау с облезлой вершиной. Серёга не жалел, что не уступил Маринке.

От поворота распахнулась длинная протяжённость створа, Серёга увидел вдали ржавый мост. Простая прямая ферма опиралась на забетонированные береговые склоны. За ёлками по дамбе к мосту подбегала железная дорога. А по рельсам неспешно катился громоздкий путеукладчик с крановой стрелой. Серёга заметил людей и на мосту, и на платформе путеукладчика.

— Эй! — крикнул Серёга бригаде через плечо. — Мы на рубеже!..

Калдей с гранатомётом, сопя, полез в заднюю часть десантного отсека — стрелять из гранатомёта следовало оттуда, чтобы никого не задеть выхлопом.

— Закрывайтесь! — скомандовал Серёга.

У борта с автоматами остались Фудин и Маринка; все прочие легли, как получилось, на дно отсека и закинулись спальными мешками, чтобы не было понятно, кто где. Мотолыга изготовилась к бою — к прорыву под мостом. Серёгу колотило от напряжения. На полу десантного отсека под спальниками Алёна всем телом навалилась на Костика, закрывая его собой, и Матушкин молча заполз на Талку сверху; Талка всё поняла и не дёрнулась.

Алабаевцы увидели мотолыгу. Фигурки на мосту и на путеукладчике мелко засуетились, и наконец грянули первые выстрелы, хотя их и заглушил рёв дизеля. Перед мотолыгой взлетел невысокий фонтан воды с камнями — взрыв гранаты. Слева быстроток вспорола цепочка белых бурунов — очередь из автомата. Потом впереди снова взметнулся фонтан, стороной просеменили ещё две очереди. И Серёга вдруг понял: алабаевцы пугают их и не желают подбить по-настоящему. Егор Лексеич был прав, пусть поначалу и казалось, что врёт. Серёгу затопила горячая симпатия к бригадиру. Это ведь бригадир дал Серёге упоительное право командовать мотолыгой, это он догадался про ложную засаду… Надо держать сторону Типалова!

— Долбай по «спортсменам»! — не оборачиваясь, закричал Серёга своим стрелкам. — Они на понт нас берут!

Всё вывернулось наоборот: ловушка, предназначенная для бригады Егора Лексеича, превратилась в ловушку для бригады Алабая. Серёга торжествовал от собственной силы и победной неуязвимости.

Калдей бабахнул из гранатомёта, и в ёлочках рядом с путеукладчиком тотчас полыхнуло. Фудин и Маринка ударили по мосту; для прицельного огня мост находился слишком далеко, но алабаевцы сразу побежали с него к берегу, чтобы укрыться за насыпью железнодорожного полотна. В пене и брызгах мотолыга упрямо ползла вперёд, хлеща противника с дальней дистанции.

Митя и Егор Лексеич, конечно, услышали пальбу на створе перед мостом. Харвер шагал неторопливо, будто на прогулке, и казалось, что глухая лесная речка безлюдна на сотни вёрст, но это было не так. В маленькой кабине Митя стоял, нависая над плечом Егора Лексеича, и цеплялся за поручень. Светились мониторы, на кронштейне покачивалась перчатка гаунтлет-пульта. Мясистое, с толстыми складками лицо бригадира Типалова оставалось брюзгливо-спокойным. Егор Лексеич рассчитывал прибыть к мосту, когда схватка уже завершится. Если мотолыга потерпит поражение,