Тамсин возьмет на себя продажи, а Зельда и Антея разделят обязанности в билетной кассе.

– Вам еще что-нибудь нужно? – обращаюсь я к Рису и Эмилио, приятелю Че из фургончика с буррито, когда выхожу на улицу. – Я могу как-то помочь?

– Выпей-ка кофе, – заявляет Рис и сует мне в руки бумажный стаканчик.

Я делаю глоток. Потом спрашиваю:

– Скажи, а ты случайно не знаешь, Эми сегодня придет?

Вообще-то, я твердо решил, что это станет для меня сюрпризом, однако любопытство победило.

– Без понятия, – откликается Рис, – на этой неделе я видел ее всего дважды: когда она в кафе объявила, что Малкольм переоформил заведение на нее, и в четверг, когда привел к ней Джинни.

– Малкольм переоформил на нее кафе? – На самом деле это не должно так меня удивлять, но я все-таки немного уязвлен из-за того, что в жизни Эми происходит настолько важное событие, а мне ничего о нем неизвестно.

– Думаю, для нее это большой стресс, – добавляет Рис, и я киваю. Надежда увидеть ее здесь тает.

– Сэм? – зовет Антея, появления которой я, видимо, не заметил. – Ты не знаешь, где ключ от кассы?

– Разве еще вчера он был не здесь? – спрашиваю я и бросаюсь ей на помощь.

В кассе и в ящичке, где его обычно хранит Норман, ключа нет.

– Может, Зельда по ошибке положила его в карман? – Я пишу ей сообщение, однако она сразу отвечает, что он не у нее и чтобы мы посмотрели в ящике.

– Что вы ищете? – интересуется Норман, заглянув к нам.

– Ключ от кассового аппарата, – говорит Антея. – А вы случайно не знаете…

– Почему сразу у меня не спросили? – Норман с широкой улыбкой вытаскивает из-под рубашки шнурок. На нем висит ключ.

– Но я думала, что ключ всегда лежит в ящике, – сообщает Антея и забирает ключ.

– Время от времени нужно менять систему, чтобы перехитрить воров, – торжественно заявляет старик.

После того как он отворачивается, девушка качает головой.

– Мог бы и завтра изменить свою систему. По-моему, к нему прицепился волос с груди. – Она поднимает шнурок, и ключ болтается перед моим лицом.

– Мило, – комментирую я, стараясь не подпускать близко свою коллегу вместе с ключом. – Пойду посмотрю, не надо ли помочь чем-нибудь на улице.

– Да-да, конечно, оставь меня наедине с волосом с груди! «Ты волен хоть сейчас навек со мной расстаться, да и зачем тебе любить меня стараться?»[18]

Покрутив пальцем у виска, я снова выхожу из кинотеатра и удивляюсь тому, сколько уже собралось народу. Чьи-то лица знакомы мне по университету, некоторые приходят целыми семьями. Возле стойки Риса успела образоваться очередь, а первые посетители отправляются внутрь – надеюсь, чтобы купить билеты. Система проста: либо покупаешь отдельный билет только на один фильм, либо единый билет на весь день, на котором в конечном счете экономишь десять долларов. Я в восторге от того, насколько активно, кажется, разворачивается наше мероприятие. До первого сеанса еще сорок пять минут, и тем не менее на площадке перед зданием царит такое оживление, которого тут не было, наверное, уже лет двадцать.

В этот момент подходит Малик с братом и сестрами. И еще он привел Джинни. Мое сердце падает на полметра ниже. Это значит, что Эми не придет.

Мы здороваемся, и Малик говорит:

– Ну Жасмин ты уже знаешь. А это Тео, Эбони, Элли и Эстер. – Он по очереди представляет ребят.

– И меня ты тоже знаешь, – заявляет Джинни и обнимает меня.

– Можно и так сказать, – отвечаю я. – Ты сегодня гуляешь с Маликом? – Не стоило мне уточнять, но я просто не сдержался.

– Да, Эми нужно работать. На самом деле она хотела прийти, но все-таки не успевает. – Сестренка Риса пожимает плечами. – А ведь «Леди и Бродяга» – ее любимый мультфильм. Она обещала, что скоро у нее снова освободится побольше времени.

То, что Эми действительно собиралась прийти, кажется слабым утешением, но, в конце концов, я с самого начала понимал, что вероятность увидеться с ней сегодня не особенно высока. Мне не хотелось себя обнадеживать, однако, как это обычно и бывает с надеждами, они все равно каждый раз подкрадываются к тебе со спины.

К началу «Леди и Бродяги» мы продали уже пятьдесят билетов на весь день.

– А сколько отдельных? – любопытствую я.

– А ты загляни в зал, – советует Антея, которая после налета посетителей на билетную кассу только сейчас урвала минутку, чтобы выпить кофе.

Просунув голову в зал, я обнаруживаю, что там почти нет свободных мест.

– Мы продали почти все билеты! – восхищаюсь я.

– Я знаю! – отвечает Антея, с видом победительницы звякнув кассовым аппаратом.

Норман сидит за прилавком и качает головой. Тамсин останавливается рядом с ним и протягивает бутылку лимонада, чтобы он смочил горло.

– Норман, вы можете в это поверить? – восклицаю я.

– Он пока еще немного растерян, – говорит Тамсин, когда старик медленно берет у нее из рук бутылку.

Норман продолжает качать головой и что-то приглушенно бормочет.

– Что-что? – переспрашивает Тамсин. – Что вы сказали?

– Если бы это только видела моя Алиса! – повторяет он уже чуть громче. – Как бы она гордилась!

– Расскажете ей сегодня ночью, – отвечаю я и кладу руку на плечо Нормана. Тот кивает и делает глоток лимонада.

– Кто такая Алиса? – тихо уточняет Тамсин.

– Его покойная жена, – объясняю я.

После «Леди и Бродяги» мы показываем «Касабланку», и опять получаем полный зал. На улице перед кинотеатром собрались посетители, которые едят буррито и маффины. Я то помогаю Тамсин с напитками и попкорном, то быстро подметаю между рядами каждый раз, когда зал пустеет, то пополняю запасы в холодильнике и сообщаю Норману, как замечательно идут дела.

В перерывах между картинами воцаряется потрясающее настроение. Внутри посетители покупают новые напитки и попкорн и обсуждают последний просмотренный фильм. Снаружи выстраивается очередь за едой, зрители присаживаются на ступени «Под напряжением», листают программки, которые мы с Антеей и Тимом успели сделать в последние несколько дней перед марафоном, и греются на солнышке.

Атмосфера по-настоящему фестивальная, и наплыв зрителей не ослабевает. Даже когда потихоньку начинает смеркаться и мы включаем на улице фонарики, которые обеспечивают красивое освещение, тем временем идут титры «Грязных танцев», у нас продолжают покупать новые билеты. Предпоследний сеанс этим вечером – «История любви», и у Тамсин появилась идея раздавать при проверке билетов бумажные платочки, потому что на этом фильме, по ее словам, «никто не способен не проронить слезу».

Грандиозным финалом марафона романтического кино стал «Завтрак у Тиффани» – фильм, насчет которого мы все сразу сошлись во мнении. Мы работали весь день напролет,