Мы с Ван Фанъи кивнули.

– Мы уже знаем имена четвертой и пятой жертв, остались только жертвы с первой по третью. Давайте еще раз обратим внимание на наше молодое дарование – режиссера Хэ Юаня. Провода стационарного телефона на тумбочке в его комнате были перерезаны. Неудивительно, поскольку двадцать лет назад убийца перерезал все имевшиеся в Обсидиановом особняке телефонные провода. Единственное, в этой комнате все было не совсем так, как в других, – трубка висела на проводе рядом с корпусом. Это объясняется тем, что кто-то воспользовался телефоном. Был ли это Хэ Юань? Точно нет, потому что, согласно сделанным нами ранее выводам, во рту у него была сигарета, в одной руке он держал зажигалку, а в другой – листы со сценарием. Свободных рук, чтобы взять трубку, он не имел. Раз уж не жертва, то, может, убийца? Нет, он тоже не мог – ведь если ты перерезал все телефонные провода, то зачем снимать трубку? Кроме убийцы и жертвы, остаются выжившие на тот момент. Да, когда кто-то другой увидел убитого Хэ Юаня и сразу же попытался вызвать полицию из его комнаты, то обнаружил, что линия мертва, и после этого выронил трубку из рук. Выжившие впервые поняли, что провода перерезаны и больше никто и ниоткуда не сможет позвонить в полицию, именно в комнате Хэ Юаня. Поэтому, учитывая и более ранние выводы, мы имеем все основания полагать, что режиссер пал первым. На данном этапе анализа мы пришли к заключению, что первой жертвой стал Хэ Юань, а четвертой и пятой – Лю Гоцюань и Чжоу Вэйчэн соответственно. Остались Ло Сяолин и Ци Ли. В случае этих двоих крайне трудно определить, кто погиб раньше. Мы знаем, что Ци Ли боялась летать на самолете, поэтому никогда не ездила за границу. Тогда откуда у нее взялся крем для рук той же марки, что и у Ло Сяолин, который можно купить только за границей, поскольку надписей на китайском там нет? Я убежден, что Ло Сяолин подарила ей его. Все ведь помнят, что когда Ло Сяолин убили, она была абсолютно голой, и все ее тело было натерто кремом для рук с ароматом розы. Предположим, что первой убили именно Ло Сяолин. Стала бы женщина, увидев труп и почувствовав от него запах розы, использовать крем с таким же ароматом? Ее руки пахли бы так же, как пахло от трупа, – да никто такого не вынес бы! Но Ци Ли воспользовалась кремом. Когда нашли ее тело, офицер почувствовал запах роз, исходивший от ее рук. Если так, то порядок убийства двух дам был следующим: сначала убили Ци Ли, а уже потом – Ло Сяолин.

Ван Фанъи подытожила его слова:

– Согласно вашим рассуждениям, порядок смерти жертв в деле о массовом убийстве в Обсидиановом особняке двадцать лет назад был следующим: Хэ Юань, Ци Ли, Ло Сяолин, Лю Гоцюань, Чжоу Вэйчэн. Правильно?

– Судя по имеющимся уликам, все верно. Конечно, нельзя исключать, что я что-нибудь упустил из виду, – это же дело из далекого прошлого, и нельзя утверждать что-либо с уверенностью. Логические рассуждения лишь восстанавливают события, которые могли произойти с наибольшей вероятностью, однако если попадется придирчивый человек, то ни одна логика в мире не устоит перед его нападками. Потому что в жизни всегда есть место случайности.

Ван Фанъи улыбнулась:

– Профессор Чэнь, вы так умны! Нет, не так: вы просто бог! Я никогда не видела, чтобы кто-то, как вы, раскрывал дело, опираясь исключительно на свои умственные способности. Думала, такие персонажи только в детективных романах существуют…

Благодаря выдающейся логике Чэнь Цзюэ мы смогли получить полное представление о давнем убийстве в Обсидиановом особняке. Правда, меня беспокоило, что, даже зная порядок убийства гостей, мы все равно не можем разгадать тайну убийцы. Чэнь Цзюэ, однако, так не считал. Он сказал, что, по крайней мере, нам стала понятна психология преступника на момент совершения им убийств. Я не понимал, о чем он говорит.

Мы еще немного поболтали с Ван Фанъи, а потом пошли обратно в свои комнаты. Когда я подошел к двери, Чэнь Цзюэ резко схватил меня за рукав и затащил к себе.

– Эй! Ты что делаешь?! – вскрикнул я.

Чэнь Цзюэ захлопнул дверь.

– У меня вдруг появились некоторые соображения, и я хотел с кем-то их обсудить.

– К-к-какие еще соображения?

– Относительно убийства в Обсидиановом особняке: пока разговаривал с профессором Ван Фанъи, я кое-что заметил, но мне было неудобно говорить об этом в ее присутствии. Все-таки сейчас каждый может оказаться убийцей.

– Так ты веришь, что это не я?

– Потому что я точно знаю, что это не ты.

– С чего ты так уверен? А вдруг все же я убийца? – усмехнулся я.

– Я просто знаю, нет нужды спрашивать.

Чэнь Цзюэ повернулся ко мне спиной и снял кофту, переодевшись в чистую рубашку с коротким рукавом. На его спине очерчивался заметный рельеф мышц, хотя под одеждой его совсем не было видно.

– Ты ведь позвал меня сюда не только для того, чтобы играть передо мной своими мускулами? – раздраженно спросил я, пощупав свой растущий день ото дня живот.

Переодевшись, мой друг достал из ящика стола лист бумаги и ручку, и принялся составлять список: «баскетбольный мяч, серебристые щипчики для ногтей, фоторамка, метла, мини-вентилятор, Большой словарь китайских иероглифов, губная помада, бутылка колы, старое шерстяное одеяло, деревянная дощечка для рисования, карандаш и ноутбук “Тошиба T490 °CT”».

– Эти предметы нашли валяющимися в беспорядке в комнате, из которой исчез Гу Юнхуэй. Мне казалось это странным, но до сих пор я об этом не задумывался. Теперь же вижу, что данные вещи имеют очень серьезное отношение к делу, – строго сказал мне Чэнь Цзюэ, протягивая опись предметов.

– На мой взгляд, это просто куча бесполезного хлама. Ну, сломанный ноутбук, пустая бутылка из-под колы… Какое это вообще может иметь отношение к убийству? – Я склонился над перечнем предметов, до сих пор ничегошеньки не понимая.

– Дощечка для рисования Ежа Ганса.

– Какая дощечка?

– В сказке Гу Юнхуэя Еж Ганс признается Принцу-Лягушонку, что потерял дощечку для рисования и от этого очень грустит. Посмотри на этот список: в комнате, из которой исчез Гу Юнхуэй, тоже есть деревянная дощечка для рисования. Хань Цзинь, ты думаешь, это совпадение?

Действительно, деревянная дощечка для рисования была в списке.

– Ты имеешь в виду…

– Эта дощечка могла принадлежать режиссеру Хэ Юаню. Ты же помнишь, что он рисовал раскадровку?

Я кивнул в знак согласия, а потом спросил:

– Даже если это дощечка для рисования Хэ Юаня, что с того?

– Зачем Гу Юнхуэй принес