Для пункта пятьдесят три – «содействие спасению» – Сиони бросила на пол две горстки темно-голубых маскирующих конфетти. В тот же миг ее тело деформировалось, и Сиони перенеслась на несколько футов, очутившись позади стола комиссии.

И вот, спустя целую вечность Сиони приступила к выполнению последнего задания.

Она вытащила из мешка нечто небольшое – размером с кулак.

Сиони решила, что данный пункт специально сформулирован столь неопределенно – чтобы заставить соискателя задуматься и над временем, потраченным на учебу, и над годами, которые ему предстоит прожить уже в ипостаси мага.

«Средства к жизни».

Да, звучит весьма неконкретно, однако, вдохновляюще.

Сиони могла бы запросто написать возвышенное эссе о том, как Складывание изменило ее жизнь и как оно повлияет на ее магическую деятельность. Она могла бы Сложить целый бумажный зверинец, который превратил бы комнату в почти настоящие джунгли. И эта иллюзия, воспринимаемая всеми органами чувств, даже не смогла бы сравниться с той «картинкой», которую Сиони сотворила для гостиной миссис Холлоуэй.

Но Сиони поступила по-другому.

Она использовала ту самую идею, которая сразу же пришла ей в голову после прочтения списка мг. Бейли. К слову сказать, сперва Сиони отвергла этот вариант и принялась обдумывать более разумные – и ошеломляющие – вещи, но ее мысли непрерывно возвращались к примитивному заклинанию. При необходимости она могла бы защитить его и красивыми речами, наполненными эмоциональными возгласами, но полагала, что, раз в экзаменационную комиссию входит магичка Эйвиоски, она обойдется без всяких лишних слов.

Ее пальцы обхватили бумажное сердце.

Выпрямившись, Сиони подняла его перед собою в сложенных чашей ладонях.

– Дыши! – прошептала она.

Сердце мягко забилось в ее руках, отчетливо ощущавших ровный рокот «ПАМ-пом-пу-у-м».

Сама жизнь.

Самое великое заклинание из всех, какие ей когда-либо довелось создавать.

Сиони не стала ничего говорить. И магичка Эйвиоски тоже ничего не объясняла, что заставило Сиони задуматься о том, насколько широко разошлись сведения о том, как Эмери едва не погиб.

Мг. Бейли не сводил взгляда с сердца, бьющегося на ладонях Сиони.

А потом улыбнулся.

– Маг Эрнест Джонсон, Рельефщик, Четвертый район.

Руки Сиони в белых перчатках вспотели. Она безостановочно потирала ладони, глядя, как новоиспеченный Рельефщик в черной униформе мага (он сидел левее от Сиони) встал и подошел к возвышению, расположенному на другом краю сцены.

Таджис-Прафф самолично пожал ему руку и вручил оправленное в рамочку свидетельство. Публика, заполнившая Королевский Альберт-холл, разразилась аплодисментами, гремевшими в ушах Сиони, как штормовой океанский прибой. Она ощущала, как от них сотрясалась сцена.

– Маг Джон Фредерик Коббл, Плавильщик, Третий район.

Со своего места вскочил другой сосед Сиони, облаченный в светло-серую униформу Плавильщика.

И Сиони осталась одна. Три стула, которые занимали новоиспеченные маги еще несколько минут назад, уже пустовали.

Сиони чувствовала устремленные на нее взгляды, однако совершенно не различала лиц из-за ламп, зачарованных Огневиками. Впрочем, она знала, где сидят те, кто пришел ради нее, – высмотрела их из-за красного бархатного занавеса перед началом церемонии. Ее мать, отец, сестры и брат расположились в середине второго ряда партера. Эмери устроился возле магички Эйвиоски на крайнем левом месте в первом ряду.

Интересно, что они сейчас думают, наблюдая за Сиони?

– Маг Сиони Майя Твилл, Складыватель, Четырнадцатый район.

Маг. Слово разлилось в ней сладким теплом, достигшим кончиков пальцев рук и ног. А те, хоть и не очень слушались, но все же подняли Сиони со стула. Ее белая юбка хлестала по лодыжкам, серебряные пуговицы форменного жакета сверкали в свете, усиленном Огневиками.

Сиони пересекла сцену и оказалась у возвышения, на котором красовалась печать мага.

Таджис-Прафф протянул ей правую руку. Сиони, конечно, не вспомнила, что надо ответить на рукопожатие, но внезапно почувствовала, как пальцы попечителя школы стиснули ее ладонь.

А в левой руке Таджис-Прафф держал новехонькую белую грамоту. Ее обрамлял узор в виде золотой лиственной гирлянды, а в самом низу виднелась его подпись, сделанная черными чернилами.

Но сначала Сиони увидела свое имя, выведенное крупными печатными буквами.

Маг. Она наконец-то достигла цели.

Аплодисменты стали громче, чем прежде, как будто раздавались со всех сторон. А может, они даже раскатывались с потолка и вздымались от пола. Сиони сжала рамку, украшающую свидетельство. «Маг Сиони Майя Твилл, Складыватель, Четырнадцатый район».

Она с новой энергией встряхнула руку Таджис-Праффа и быстро заморгала, стряхивая с ресниц навернувшиеся слезы.

Таджис-Прафф произнес краткое напутствие, и церемония закончилась. Свет Огневиков померк, и присутствующие начали подниматься с мест. Сиони поспешно спустилась в партер. Но не успела она ступить на ковер, как ее обхватили чьи-то крепкие руки. Отец!

Он поднял и закружил ее, радостно смеясь ей в ухо.

– Ай да девочка! – хохотал он. – Настоящий маг! Складыватель! – Он отпустил Сиони и обнял ее за плечи. – Нет, Ронда, ты только посмотри на нее! Выросла и освоила магию!

Мать Сиони промокнула глаза носовым платком, выдернула Сиони из отцовских объятий и поцеловала в щеку.

– Я очень горжусь тобой, – проговорила она срывающимся голосом. – Ты по-настоящему сможешь чего-то добиться!

– Она уже чего-то добилась, – поправил ее отец.

Сиони улыбалась так, что щеки болели, а сердце трепыхалось и билось все сильнее.

– Сиони! – Марго, самая младшая в семье, дернула Сиони за белую шерстяную юбку. – Значит, ты сделаешь нам бумажный дом!

Сиони рассмеялась.

– Но кто захочет жить в бумажном доме?

Марго насупилась. Вопрос, похоже, расстроил ее.

– Хорошая работа, сестра, – сказала Зина из-за спины Марго.

Она прижимала к груди альбом для набросков и осторожно, хотя и весьма пристально, рассматривала Эмери.

Сиони не знала, что означает такое поведение, но обрадовалась приходу Зины.

– Хотя и не скажу, чтобы меня привлекала подобная жизнь, сестренка.

– Зина… – вздохнула мать.

– А что? – осведомилась Зина. – Я поздравляю Сиони. Это называется иронией, мама.

– А когда будет торт? – заканючил Маршалл, братишка Сиони, уставившись на публику, покидающую зал. – Вы обещали, что будет торт, ведь обещали, да? Я есть хочу!