важнее, чтобы вы могли драться, потому что лекарь убийцу Нефритового императора не повергнет, это сможет сделать лишь воин]

Циян фыркнул, не представляя, как такой как он сможет победить того, кто загнал в могилу верховное божество этого мира.

«Как будет проходить процесс возврата воспоминаний? Как сон?» — Он снова прикрыл глаза, сложив ладони на животе.

[Как мгновение. Вы будто бы по щелчку вспомните то, что забыли]

«Удобно».

[…правда то, что покажется вам мгновением в реальности может занять день или больше]

«Неудобно». — Циян зевнул, чувствуя, как все мышцы в его теле расслабляются, а тяжелый древесный аромат окутывает полупрозрачным туманом, проникая в глубины легких и даже разума.

Теплый пол согревал, а через открытые двери по дому гулял приятный сквозняк, приносящий аромат трав со внутреннего двора, что смешивался с благовониями. Щебет птиц и стрекот насекомых, которые он слышал, пробудили у Цияна юношеские воспоминания, но они не были связаны с Му Шу. В них Циян с Сюэ Лэем отдыхали в деревне у его бабушки, где в траве ловили кузнечиков и бегали по влажным рисовым полям. В те моменты он был счастлив так, как никогда после. Он наслаждался свободой, детством, беззаботным временем, чужой улыбкой и смехом. В ушах, как и тогда, звучал ломающийся голос, рассказывающий глупости, из-за которых Циян не переставал смеяться. В будущем этот голос из скрипучего превратиться в глубокий и бархатистый, как шепот возлюбленного, он продолжит вызывать улыбки на устах, но в то же время будет трогать душу.

— Учитель! Учитель! — Мэй Мэй вихрем влетела в комнату и Циян с трудом успел сесть, чтобы не предстать лежачим.

— Кто тебе разрешил так врываться? — спросил он хрипло, сдерживая порыв процедить слова сквозь зубы, и посмотрел на замершую в дверях ученицу, невысокую и не старше четырнадцати лет.

Круглые щеки Мэй Мэй горели алым, карие глаза блестели, а черные волосы, выбившиеся из высокого хвоста, неаккуратно топорщились, руша облик благородной ученицы лучшего лекаря Поднебесной.

— Учитель, там ребята с пика Мечей затеяли драку!

«Чего?» — искренне не понял Циян, ведь эти дети должны были прийти громить его пик только завтра!

— Помогите, учитель, Гу Юн один против них не выстоит!

«Гу Юн?» — подумал Циян так, словно вспоминал чьё это имя.

— Когда я уходила они впятером на него наступали! Там еще несколько наших ребят. Учитель, пожалуйста, разнимите их!

— Не паникуй, — холодно бросил Циян, а сам подумал, поднимаясь с места: «Так, стоп! Если Гу Юн попадет в передрягу, кто будет лечить людей в этой школе⁈» — и запаниковал.

— Веди, — вопреки чувствам голос его звучал сухо.

Циян шагнул за Мэй Мэй, тут же выбежавшей в коридор.

«Система! Сколько я проспал?»

[Полутора суток]

«Сколько⁈ — Циян мысленно ахнул, натягивая сапоги на выходе из дома. — Я же только что глаза прикрыл!»

[Я предупреждала, что процесс может оказаться небыстрым. Что-нибудь вспомнили?]

«Только свою прошлую жизнь. — Циян надел второй сапог и поправил съехавшие одежды под нетерпеливым взглядом Мэй Мэй, застывшей на тропе перед входом в дом. — Я бы сказал, что твоё предложение использовать благовония оказалось полной чепухой, но промолчу, потому что был рад вспомнить прошлое».

[Такой уж чепухой? — Система выдержала паузу, а Циян успел спуститься с веранды и пересечь внутренний двор. — Ну как скажете, я уже думала придется утешать вас, когда вы вспомните подполье с рабами, в котором познакомились с господином Му]

Циян резко застыл под воротами своего дома. И перед глазами у него промелькнула часть чужой жизни. Ему ничего не потребовалось уточнять у системы, чтобы понять, о чем она говорила, ведь они с Му Шу действительно познакомились в подполье, когда друга закинули к Цияну в клетку. Они были самыми младшими из двадцати человек, что там держали, но очень крепкими и выносливыми, а также недурны собой, поэтому их планировали продать подороже, меньше били и кормили неплохо.

При знакомстве Му Шу рассказал, что попал сюда, потому что их с братом отец умер, а матери не было уже давно. Средств на оплату похорон не нашлось, поэтому брат ушел договариваться устроить всё в долг и пока его не было к ним на порог явился мужчина. Он предложил Му Шу огромную сумму, если тот пойдет с ним и Му Шу согласился, ведь этих средств хватило бы не только на организацию похорон, но и на беззаботную жизнь в течение нескольких лет. За это время десятилетний Му Исин успел бы встать на ноги и чему-нибудь обучиться, а после выкупил бы Му Шу, ведь тот оставил ему записку, в которой всё рассказал.

Услышав этот рассказ Циян искренне усомнился, что брат Му Шу действительно получил обещанные средства и записку, ведь люди их сюда заманили нечестные. Его вообще нагло выкрали, когда он подрабатывал извозчиком на повозке, столкнувшейся с разбойниками. И никаких средств в уплату никому не обещали, да и записок оставить тоже не позволили, хотя Цияну, осиротевшему уже как год, писать всё равно было некому. Расстраивать наивного девятилетнего Му Шу, делясь своими предположениями он не стал, поэтому просто покрутил у виска и отвернулся, ведь время было позднее и все уже спали.

Продали мальчишек примерно через неделю и сразу в одни руки. Так они попали в дом к старому неприятному мужчине, у которого было две дочери. Человек этот был невозможным, грубым, крикливым и с грязными руками, которые постоянно лапали прислугу.

В их компании молчаливому с чужаками Му Шу доставалось больше внимания от хозяина, нежели Цияну, потому что ему нравились холодные на вид изящные юноши, к которым не подступиться. Циян же рос миловидным, но его бесовские зеленые глаза с пугающим блеском пугали, да и по характеру он был боевым и никому не давался. Собственно, поэтому его со временем начали отпускать на прогулки с хозяйками, любящими посещать швейные и ювелирные лавки, чтобы защищал и таскал их поклажу. Му Шу же ходил с ними для дополнительного устрашения, потому что несмотря на смиренный и терпеливый характер выглядел он сурово и походил на лёд под снежной шапкой.

Прислуживали они в этом доме до тринадцати лет, терпя побои и домогательства без возможности сбежать. Поддерживая друг друга изо всех сил и выручая по возможности, они стали близки так, как любящая мать к ребенку. Неоднократно один заступался, забирая на себя вину другого и сносил побои вместо друга, потому что