— Дейнджерфилд? Ну что ж, — она выдержала небольшую паузу, — он для этого достаточно уродлив и стар, но большим богатством тут не пахнет. Если он хотя бы наполовину так богат, как говорят, то, чем угодно клянусь, он пойдет к алтарю никак не с этой каланчой. — Мэг снова презрительно захохотала и добавила: — Ясно было с самого начала: Чэттесуорты устроили охоту за этим старым чудилой и его денежками. Лисой завертелись, даром что важность на себя напускают. Ну да пусть, что мне до них! Старый греховодник только час как приехал в город, и уже — извольте пожаловать через дорогу в Белмонт, и мисс, разрядившись как кукла, давай жеманничать, и обхаживать, и умасливать — кого? Старого богатого земельного агента, управляющего милорда Каслмэлларда — вот тебе и на, ха-ха-ха! А герцогиня Белмонтская, которая всем и каждому грубила, как подвыпивший старый солдат, теперь сама любезность: «мистер Дейнджерфилд, то» да «дорогой мистер Дейнджерфилд, се», — лишь бы выдать эту длинную шельму за человека, который ей в дедушки годится, хотя та тоже давненько вышла из пеленок. Тьфу, ну и мерзость! — И мисс Мэг изящно изобразила плевок через плечо в камин.

Тулу подумалось, что среди его знакомых холостяков один лишь честный Артур Слоу был так стар, что мог бы жениться на девушке, годящейся ему во внучки; доктор собирался уже подпустить соответствующую шуточку, но заметил, что крепкотелая красавица настроена серьезно и его лукавый взгляд встречен неодобрительно, и перешел на другую тему.

Надобно сказать, что Тулу кое-что было известно о планах мисс Мэг (как и многих прочих соседей). В некоторых отношениях (весьма немаловажных) старый Слоу представлялся кандидатурой куда более желательной, чем могучий фейерверкер, лейтенант О'Флаэрти. Оба джентльмена фигурировали в списке поклонников Магнолии, Купидон частенько припасает для своего лука две стрелы — это традиция, освященная веками. Что, если первая стрела в решающий миг разлетится на куски? Не стягивать же с досады бесполезной тетивой свою драгоценную глотку? Боже нас упаси! Не будем стоять с дурацким видом; склонимся, но лишь для того, чтобы подобрать оперенную стрелу, как бы случайно оказавшуюся у наших ног; быть может, она — почему бы и нет? — попадет в яблочко. Возьмем первого любовника, героя пьесы, чья страсть в финале торжествует и судьба принимает счастливый оборот (без чего и занавес не опустится), — не всегда эту роль можно доверить мастерству и свободному разумению одного-единственного исполнителя. Представьте себе, что на эту роль назначен очаровательный Фредерик Белвилл, обладатель таких достоинств, как изысканная галантность, изящество, вьющаяся шевелюра, выразительная улыбка, блеск глаз, заунывный тенор и двадцать пять лет от роду, но что он в то же время слегка склонен к распутству, неравнодушен к разбавленному бренди — в общем, не вполне надежен. Неужели разумный директор театра не подготовит запасного исполнителя на тот печальный случай, если Белвилла постигнет одно из его — нередких, увы! — недомоганий! Пусть заместитель «тучен и задыхается»{96}, пусть даже он лыс и беззуб и в последний раз играл Ромео тридцать лет назад — парикмахер, дантист, баночка с румянами, выигрышный свет рампы сделают чудеса, и Поджерз — этот проверенный парень! — всегда окажется у нужной кулисы в нужный момент, не перепутает ни строчки и ухитрится-таки в разумной мере ответить запросам всех заинтересованных сторон. Следуя этому примеру, разумная дева, мисс Магнолия, и ее мудрая родительница назначили на роль, о которой идет речь, Артура Слоу — как претендента, в большей степени ей соответствующего и в целом предпочтительного. Однако если этот не вполне надежный джентльмен вдруг подвел бы, оставался лейтенант О'Флаэрти, подготовленный, но ни о чем не подозревающий дублер.

— А генерал уехал в Скарборо, — сказал Тул.

— Старый Чэттесуорт? Я думала, в Бат{97}.

— О нет, в Скарборо; слегка разыгрался застарелый ревматизм, желудок — я его отправил подлечиться, так что он в Хиллзборо и сегодня утром отплывает пакетботом в Холихед, а командовать оставлен полковник Страффорд.

— А миледи Бекки Белмонт от командования отстранена, — со смехом ввернула мисс Магнолия.

— А кто бы, вы думали, собирается в большую поездку на континент: из Парижа, с вашего позволения, в Неаполь, из Неаполя в Рим, на север — в Венецию и через Германию домой — не уверен, что все упомнил? Гадайте хоть год — не догадаетесь. — Тул с хихиканьем уставился на Магнолию.

— Может быть, Деврё? — наудачу предположила она.

— Нет, не он, гадайте дальше, — упивался Тул.

— Ну хорошо, дайте подумать. Какой-нибудь молодой повеса, набитый деньгами, за это я ручаюсь, но ума не приложу… не томите же, Тул, кто это, черт возьми? — сердито потребовала юная леди.

— Дэн Лофтус, — ответил Тул, — ха-ха-ха!

— Дэн Лофтус… большой тур по Европе… почему бы тогда уж не вокруг света? О-хо-хо-хо, ну и умора!

И собеседники от души посмеялись, называя Лофтуса «обезьянкой-путешественницей» и уж не знаю, кем еще.

— Но я думала, что доктор Уолсингем собирается сделать его своим помощником: какими же судьбами он направляется в чужие края… «Там мы спляшем и споем перед испанским королем, исполним танцы и напевы для французской королевы»{98}?

— Могу вам сказать: Дэн получил хорошее место — наставника при многообещающем юном лорде, который приходится… кузеном Дику Деврё. Боже милостивый, мэм, получается, что незрячий ведет слепца. Уж и не знаю, кто из них ненормальней. Ну и парочка, клянусь Юпитером, — бред, да и только; блюдо сбежало, и ложка за ним{99}. Дэн, правда, предоброе создание, и… нам будет его не хватать… Мне он нравится, а за то, как он привязан к священнику, я люблю его еще больше. Где есть благодарность и верность, мисс Мэг, там и в прочих добродетелях нет недостатка, заверяю вас… Добрый доктор от души любил своего друга, бедного Дэна, Господь его за это благослови, говорю я, и аминь.

— Аминь, от всей души аминь, — весело подхватила мисс Мэг, — безобидное созданье, этот бедный Дэн; правда, ему бы побольше кружев на шляпе и поменьше латыни в голове. Но вот что, доктор, тут моя бедная глупенькая старушка нахохлилась, как хворый воробушек.

Уткнувшись в парик Тула, Магнолия что-то зашептала — раздался взрыв хохота.

— Пяти гиней я с вас не возьму и не расскажу, о чем у нас пойдет речь, — громко заверил Тул.

— Не обращай внимания на этого старого паскудника, мамуля, дорогая! — взвизгнула Магнолия и наградила эскулапа крепким шлепком по спине.

В эту минуту в дверь постучала кухарка, чтобы зачем-то пригласить молодую госпожу в кладовую. На пороге мисс Мэг слегка помешкала и бросила через плечо:

— Сделайте одолжение, Тул, пришлите ей что-нибудь укрепить сердечко. Имейте в виду, моя бедная голубушка не на шутку расхворалась и ходит как в воду опущенная; а эту скотину Стерка я к ней и близко не подпущу, хоть он и носит нашу униформу.