* * *

Мария попрощаласьс коллегами и сошла с автобуса на остановке Пьяцца-Маджоре. Было восемь вечера,когда она направилась к общежитию, торопливо шагая по крытой галерее. Навстречуей попадались лишь редкие прохожие, спешившие домой к ужину, подальше отпронизывающего ледяного ветра, вихрем несущего пыль и мусор.

У дверейкондитерской Дзанарини, уже наглухо закрытой опускающимися железными ставнями,кто-то крепко схватил ее за руку выше локтя. Вместо того чтобы сопротивляться,Мария застыла на месте. Рука в перчатке зажала ей рот. Ее затолкали вавтомобиль.

Машина отъехала, иона почувствовала, что сидит между двумя мужчинами. Пытаясь отогнать от себяэтот кошмар, Мария покрепче зажмурила глаза. Но рука в перчатке, зажимавшая ейрот, была не сном, а явью. Она открыла глаза, но крик, рвавший ей грудь,вылился лишь в глухое мычание.

Другой человекзалепил ей глаза пластырем.

Грубый голос снезнакомым акцентом угрожающе произнес:

— Сиди тихо,и ничего с тобой не случится. Хочешь орать — ори, все равно никто неуслышит. — Они выехали за город, машина остановилась в поле узаброшенного, по виду хуторского строения.

Марию вытащили измашины и потащили внутрь. Она ничего не видела и лишь ощущала невыносимую воньпромерзшего, нежилого помещения. Ее толкнули на койку и привязали за запястья илодыжки.

Потом наступилатишина.

Мария не смогла бысказать, сколько времени провела она на морозе с завязанными глазами, спрашиваясебя, зачем ее похитили. Наконец дверь открылась и вошли еще какие-то люди.

— Ну, теперьмы немного поболтаем, — произнес хриплый голос.

— Отпуститеменя, — стала умолять она. — У меня нет родственников, нет друзей,нет денег. Я не та, кого вы ищете.

— Как тебязовут? — спросил другой голос.

— МарияГвиди, — ответила она.

— Всеправильно. Именно тебя мы и ищем. Нам надо кое о чем тебя спросить, а ты намответишь. Потом мы тебя отпустим, только не вздумай врать. Это неправда, что утебя нет ни друзей, ни денег. Ты унаследовала кругленькую сумму после смертиродных.

— Как видишь,мы неплохо осведомлены, — произнес первый — тот, что говорил схрипотцой. — А что касается друзей, разве тебе ничего не говорит имяМоретты?

— Мнехолодно. Развяжите меня, пожалуйста. Отпустите меня. — Девушка была вужасе.

Ладонь, тяжелая,как лопата, обрушилась ей на лицо.

— Я задалтебе вопрос. Тебе ничего не говорит имя Моретты? — с угрозой повторилмужчина.

— Моретта —моя подруга, — дрожащим голосом произнесла Мария.

— И что тыделала у нее в доме?

— Спросите унее самой, — ответила девушка.

Еще одна страшнаяпощечина заставила ее резко запрокинуть голову. Она почувствовала невыносимуюболь в ухе, а из носа теплой струйкой потекла кровь.

— Незаставляй нас терять терпение, — вновь пригрозил тот, что ударилее. — Что ты делала в доме Моретты?

— Я никого незнала в Болонье. Она согласилась приютить меня на две ночи, пока я искалажилье.

— Чтопроизошло на вилле за эти две ночи?

— Понятия неимею. Я спала в квартире над гаражом, — еле слышно отвечала она.

— Это намизвестно. А почему же она поселила тебя во флигеле?

У Марии хватилосообразительности и присутствия духа изобрести правдоподобную историю, чтобыумолчать о том, что она знала и видела. Только так она могла надеяться наспасение.

— Мореттасказала мне, что у нее есть любовник, большой богач, и он иногда проводит у нееночь. Она не хотела, чтобы я им мешала, — с ходу выдала Мария, стараясьдержать себя в руках.

Несколькомгновений все молчали. Девушка дрожала, как осиновый лист.

— Сколькотебе лет? — спросил новый голос.

— Восемнадцать.

— И ты всееще веришь в сказки? Или думаешь, что имеешь дело с идиотами? — это опятьзаговорил тот, с хриплым голосом. — А ну, говори, кого ты видела в доме усвоей подружки?

— Служанку, —сказала она и услышала в ответ смешок.

— Не ври. Тампобывала куча народу, на этой самой вилле. И если ты скажешь, что ничего незнаешь, я очень, очень рассержусь, — предупредил он.

Но Мария поняла,что надо стоять на своем и все отрицать. У нее не было другого выбора.

— Не знаю. Яправда ничего не знаю, — повторила она, готовясь к новым ударам.

Однако тот жеголос задал новый вопрос:

— Мореттадала тебе на хранение пленки с записями, когда отвезла тебя в город?

Мария, хоть и быласильно избита и охвачена ужасом, сразу поняла, о чем они говорят.

— Мореттаотвезла меня в общежитие и сказала, чтобы я ее больше ни о чем не просила.Ничего она мне не давала, спросите ее, она сама вам скажет.

Послышалсядребезжащий хохот. Потом один из ее мучителей объявил:

— Твояподружка в морге, так что ответить на наши вопросы она не сможет.

— Этонеправда! — с плачем воскликнула Мария.

— Хочешь составитьей компанию? — спросил мужчина с хриплым голосом.

Несколько долгихминут Мария оставалась неподвижной, как камень. Потом отчаянный, леденящий душувопль вырвался из ее горла. Она вложила в этот крик всю свою ярость, словно онмог помочь ей вырваться, освободиться от сковавшего ее страха. Она кричала чтобыло мочи и билась, пытаясь разорвать путы на руках и ногах.

В этот отчаянныймиг она вспомнила об обещании, данном подруге, вспомнила слова Моретты: «Еслисо мной что-нибудь случится, ты заберешь пленки из тайника и отнесешь их вполицию». Опять у нее перед глазами прошли гости, приехавшие на виллу, и двоенеизвестных, которых она видела, когда они обыскивали машины во дворе. Еезатянуло в водоворот, из которого она не могла выбраться. Ее жизнь не стоила ипули, готовой вот-вот оборвать ее. Эти люди собирались ее убить, и она ничегоне могла сделать, чтобы им помешать.

Она продолжала изпоследних сил кричать и вырываться в отчаянной попытке бунта против жестокости.Платье задралось у нее на бедрах.

— Давай,давай, брыкайся, посмотрим, как ты сложена. Подставочки у тебяподходящие, — издевательски заметил мужчина с хриплым голосом.

— Классныеножки, а характер прямо бедовый, — загоготал другой.

— Заткни ейпасть, а то я с ума сойду, — приказал охрипший.

— Будетсделано, — радостно отозвался еще один.

Подойдя к Марии,он разорвал на ней платье и белье.