Держась вежливо идостойно, она предлагала посетителям, большинство которых были специалистами вданной отрасли, образцы шампуней, лаков, бальзамов для укрепления волос,красок, составов для химической завивки. Уход за волосами требовал времени ибесконечного терпения в применении старых и новых средств, от бычьего костногомозга до экстракта плаценты, от крапивного сока до кокосового масла.

Первоначально,сама того не подозревая, Мария была принята на работу не столько благодарясвоей компетентности, сколько из-за красоты густых, шелковистых волос,казавшихся наиболее убедительным наглядным доказательством эффективностипредставляемых ею косметических продуктов.

У двух девушек,работавших вместе с ней, тоже были великолепные волосы: у Сандры черные, какночь, у Лореллы золотистые, как спелая пшеница.

Мария оказаласьсамой юной и наименее образованной из них, остальные две были студенткамиуниверситета. Тем не менее знания, приобретенные в парикмахерской Ванды,позволяли ей с большой уверенностью представлять потенциальным покупателямразного рода притирания, не всегда приносящие обещанный результат, но покрайней мере помогающие поддерживать в душе потребителя великую иллюзию.Клиентки, улыбаясь, выслушивали ее журчащий монолог и жадно впитывалиубедительные, проникающие в подсознание слова.

— А у вас…волосы свои или крашеные? — спрашивали они, умирая от зависти к еекрасоте.

— Свои, —с гордостью отвечала Мария.

— Разрешите? —просили самые смелые, протягивая руку к роскошным рыжим локонам и начинаяверить в чудодейственную силу шампуней и ополаскивателей.

Мария частовспоминала о Моретте. По сто раз на дню у нее возникало желание позвонить, ноона не решалась нарушить данное обещание. Когда Моретта сочтет нужным, она самас ней свяжется. И тогда они снова встретятся.

В католическомобщежитии ей было хорошо. Узнав ее трагическую историю, сестры окружили еевниманием и заботой, возносили за нее молитвы. Под защитой этих стен, рядом смонахинями, искренне ее любившими, Мария обрела покой.

Однажды утром,листая газету, она прочла заголовок на странице происшествий: «МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНАПОГИБЛА В СТОЛКНОВЕНИИ С ГРУЗОВИКОМ».

«Еще одна дорожнаятрагедия», — подумала Мария, даже не подозревая, что речь идет о Моретте,и принялась вновь переворачивать газетные листы, ища страницу экономическихобъявлений в надежде загодя найти новую работу к тому времени, когда ярмарказакроется.

Сандра подошла кМарии и сказала:

— Ты что, невидишь, что у тебя появился воздыхатель?

Мария хотелаобернуться, но подруга прошипела ей на ухо:

— Нешевелись.

— Ты менянапугала, — вздрогнула Мария.

— Вот теперьможешь обернуться, — разрешила Сандра.

Мария увидела егоу стенда «Л'Ореаль»: красивого, смуглого, в пальто из верблюжьей шерсти с синимшелковым кашне.

— Похоже, унего денег куры не клюют, — предположила Лорелла.

— Откуда тызнаешь? У тебя глаза-рентгены? — развеселилась Мария.

— Элементарно,детка. Можешь сама прикинуть: пальто, костюм, в общем, от ботинок до шляпы этоттип носит на себе никак не меньше миллиона.

— Тысерьезно? — изумилась Мария.

— Сгарантией.

Мария быладовольна. Работа ей нравилась, зарабатывала она прилично, коллеги относились кней с симпатией и сочувствием, а теперь, в довершение всего, появился еще ипоклонник, молодой красавец, с которым она охотно пошла бы разок куда-нибудьвечером, хотя бы только для того, чтобы узнать, кто он и откуда, каковы егонамерения.

* * *

Сотрудникспецслужбы, имевший долгую беседу с шефом в ночь, когда погиб министр, сошел споезда в Болонье, подошел к газетному киоску и, купив экземпляр «Мессаджеро»,сложил его так, чтобы название сразу бросалось в глаза. После этого он сунулгазету в карман пальто.

— Добрыйдень, — приветствовал его подошедший на условный сигнал Антонино.

Человек из Римасмотрел на гангстера ничего не выражающим взглядом.

— Я АнтониноКатания, — представился молодой человек таким тоном, словно заявил: «Я —Джеймс Бонд, агент 007».

— Тогдапошли, — ответил сотрудник спецслужбы.

Они вышли изздания вокзала и пересекли площадь. Разговор шел на ходу.

— Мынедовольны, — начал человек из Рима. — Не так-то легко было свернутьдознание по факту смерти министра. И тем более увести в сторону расследованиепо делу об убийстве манекенщиц. А теперь у нас проблемы с этой Моранди. Я жевелел лишь нейтрализовать ее, а не прикончить.

— Она слишкоммного знала. В доме мы обнаружили звукозаписывающую аппаратуру. Она решиласплутовать. Ее нельзя было оставлять в живых, это было опасно, — объяснилАнтонино.

Для агентаспецслужб это оказалось новым и весьма тревожным фактом.

— А записи?

— Исчезли. Мыпрочесали весь дом и контору тоже.

— Ну такищите дальше. Эти пленки не должны гулять по рукам. Оказывается, дела обстоятеще хуже, чем мы думали. Вы ее убрали, вместо того чтобы заставить ее говорить.По-моему, это полный идиотизм.

— Пришлосьспешить, она была непредсказуемой, — стал оправдываться Антонино.

— Опять вынаступаете на грабли. Эту Моранди вы выбрали сами. Не надо было иметь дело снепредсказуемыми, — ледяным тоном возразил человек из Рима.

— Ну, если мыбудем разбираться, кто в чем виноват, кто-нибудь обвинит вас, что вы выбралименя, — обиженно заметил Антонино.

— Именно этои происходит в данную минуту, болван, — прошипел агент. — Так чтозаймитесь делом, — добавил он уже спокойнее.

— Есть одинкончик, за который можно ухватиться. Одна девчонка, некая Мария Гвиди, подружкаМоранди, ее землячка. Она жила во флигеле, когда все случилось. Возможно, оназнает все, а может, и ничего. Может, пленки с записями у нее, раз их большенигде нет. Она уехала на следующее утро. Мы нашли ее. Работает на ярмарке иживет в католическом пансионе.

— Это миназамедленного действия. Надо заставить ее говорить, — приказал агент.

— А потом? Выопять скажете, что хватит убивать? — насмешливо спросил Антонино.

— Вот именно.Четыре трупа из-за одного дегенерата с министерским портфелем — это ужемноговато. Даже слишком. Найдите пленки и заставьте девчонку говорить. Если онаничего не знает, достаточно ее припугнуть, и она будет молчать. Если ей что-тоизвестно, предупредите меня, я сам решу, что делать. Надеюсь, я выразилсядостаточно ясно, — сказал сотрудник спецслужбы.

За разговором онивернулись к вокзалу. Агент направился к составу, отправлявшемуся в Рим.Антонино уехал на своей машине.