Глава 34

Соня: Я совершила ошибку, промолчав

Третьи сутки меня не покидает чувство, что я попала в сказку и каким-то чудесным образом продолжаю в ней оставаться.

Всего неделю назад я готовилась к первому свиданию с лондонским программистом, внешне напоминающем одного наглого мажора из родного города. Хотела забыть Гордиевского, навсегда стереть из памяти его образ и полюбить другого. Глупая. Неопытная наивная дурочка, вообразившая, что способна выбирать, когда и в кого влюбляться.

Я боялась. Бежала и пыталась спрятаться. Сомневалась. Искала и находила десятки причин, почему нет.

Он шел напролом. Находил и присваивал. Не уставал доказывать, что имеет право мною обладать.

Я проиграла. Сдалась и получила главный приз. Он — лучшее, что происходило со мной в жизни. Все, о чем теперь мечтаю — засыпать и просыпаться в его объятиях каждый день.

Наши отношения развиваются стремительно. Захватывающе и феерично, но слишком быстро. Чувства несутся, словно боятся куда-то не успеть. Притормозить бы их, но разве послушают?

Вчера я впервые в жизни отключила в телефоне звук, чтобы никто не смел нам мешать. Гробовое молчание телефона Никиты говорило о том, что он поступил так же.

Вечером мы спонтанно уехали из пасмурного Парижа в Нормандию. Всего на одну бесконечную ночь и короткое утро сняли номер в семейном отеле на берегу, чтобы завтра я смогла полюбоваться бескрайней синевой океана.

Я стою у раскрытого окна, медленно вдыхаю влажный, пропитанный солью воздух и слушаю, как он тяжело ворочается где-то в черной бездне ночи. Мощный гул океана впечатляет, но даже он не волнует меня так, как теплое дыхание за спиной.

‒ Закрой окно. Не хочу, чтобы он соблазнял тебя раньше времени. До утра ты только моя, ‒ шепчет Никита, слегка щекоча губами мочку моего уха.

‒ Давай постоим и послушаем вместе. Так красиво шумит, ‒ прошу я, запрокидывая голову и прижимаясь к его груди. Он только в джинсах, футболку уже снял.

‒ Я хочу слушать другие звуки, ‒ урчит Гордиевский и ведет губами по моей шее к ключице.

Его рука ныряет под теплый свитшот, нежно гладит живот. Кожа от этих прикосновений густо покрывается мурашками. Они бегут из-под его пальцев и разносят по всему телу приятное покалывание.

‒ Знаешь, в какой позе я мечтал тебя трахнуть с первого дня нашего знакомства? — жарко шепчет прямо в ухо.

Чувствую, как вся моя кровь сначала приливает к щекам, а потом несется в низ живота и оседает там, разливаясь огромным теплым пятном. Я еще ничего не знаю, но мне уже стыдно. И вместе с тем интересно. Только от того, как он произносит этот пошловатый вопрос, я возбуждаюсь. Нервно сглатываю и издаю какой-то неизвестный звук, похожий на стон и писк одновременно.

Одна его рука крепко обхватывает меня ниже талии, вторая ложится на затылок. В одно движение он дергает на себя нижнюю часть моего тела, одновременно толкая голову вперед и немного вниз. Складывает пополам, словно куклу, и резко прижимается твердым пахом к моей оттопыренной попе.

— Вот так, ‒ с удовлетворением говорит он.

У меня получается только ахнуть со стоном. Слышу себя будто издалека, так громко тарабанит сердце. Оно, наивное, все пытается прокачать по венам кровь, которая упорно продолжает сливается и концентрироваться внизу, ровно там, где сейчас лежит его твердая рука.

— Чтобы видеть твою красивую спину. И трогать везде, где хочу и как хочу, ‒ хрипит Никита. Прочесывает и сгребает мои волосы на затылке. Тянет их, вынуждая задрать подбородок и прогнуться в пояснице.

— Даа, ‒ выдаю я, когда он жестко врезается твердым бугром джинсов в мою промежность.

Больше ни он, ни я не произносим ни слова. Нас накрывает таким бешеным желанием, что мы мычим и воем, как животные, цепляясь друг в друга руками, губами, зубами.

Он срывает с меня кофту и одним рывком сдергивает джинсы, оставляя их висеть на ногах. Холодный воздух обволакивает наши раскаленные страстью тела. Я снова покрываюсь мурашками ‒ теперь от холода, и льну к его знакомым горячим рукам. Никита подталкивает меня к кровати, но джинсы спутали мои ноги, парализовали их. Я почти падаю, но он подхватывает, приподнимает, делает несколько шагов и бросает на кровать. Стягивает джинсы окончательно и раздевается сам.

Стоит у кровати и сверлит взглядом. Дышит так шумно, что звуки океана перебивает, жадно жрет меня глазами, кожу ими сдирает. Он опасен и прекрасен в этом диком возбуждении! В его глазах настоящее безумие. Оно рвет его на части и передается мне. Заражает. Проникает во все клетки и уничтожает, ломая защитные функции.

Я становлюсь на колени и беру его за руку. Притягиваю к себе. Продолжая поглощать чернотой обезумевших глаз, он приближается. Слишком медленно для меня, изнывающей от почти болезненного желания слиться с ним, почувствовать его внутри. Но он не спешит. Останавливается напротив и продолжает гипнотизировать. Порабощает одним только взглядом.

Дрожащими пальцами тянусь к его лицу. Веду по четким скулам и подбородку, трогаю напряженные губы, ловлю горячее дыхание. Не могу больше. Буквально врезаюсь в его рот, требовательно облизываю пересохшие губы, вынуждаю ответить. И он отвечает. Сжимает затылок, проникает языком и долго, глубоко целует.

Мне не хватает воздуха. Упираюсь руками в его плечи и отталкиваю. Все вокруг плывет и качается. Я одурманена страстью. Дезориентирована и обезволена. В глазах пелена, в голове туман, и собственное тело я больше не контролирую. Все права у него. Уступаю, отдаю, капитулирую.

Облизываю губы, впитывая вкус его языка, разворачиваюсь и становлюсь на четвереньки. Отыне его мечта ‒ и моя тоже, и сбудется она прямо сейчас.

Никита кладет тяжелую руку мне на поясницу и слегка продавливает. Я перестаю дышать. Замираю, когда он несколько раз проводит головкой по моим набухшим и пульсирующим складкам. И звучно, со стоном, вдыхаю, как только он уверенно входит в меня. Ожидаю боли, но ее нет. Истекая от желания, принимаю его в себя полностью.

Как и обещал, он трогает меня везде. Прихватывает за шею, жадно мнет грудь, до треска сдавливает ребра. Въедается пальцами в бедра и насаживает на себя в удобном для себя ритме. Мое тело мне не принадлежит, он делает с ним, что пожелает. Его абсолютная власть пугает и вместе с тем дурманит, сводит с ума. Все это не похоже на те нежные и сладкие моменты, которые мы пережили прошлой ночью. Это совсем другой секс — дикий и первобытный, но именно в таком мы оба нуждались.

Его движения становятся мощней, мои стоны ‒ громче. Мы приходим к финалу одновременно. В самом конце я вскакиваю, прижимаюсь спиной к его горячему животу и вскрикиваю так, что Никита зажимает мне рот и не отпускает, пока крики не переходят в жалобный скулеж.

Так и падаем вместе на кровать. Он придавливает меня своим обжигающим телом, нежно проводит рукой по вспотевшим щеке и шее, целует в скулу. А потом я слышу то, что больше всего хочу и боюсь услышать: