— А я могу узнать имя этого «моего» знакомого? — я подал знак дяде, который сразу понял, что произошло что-то внештатное.

— Конечно! — она наклонилась ещё ниже к моему уху, а я ощутил приятный аромат женского парфюма. — Вам только стоит проследовать за мной. Не беспокойтесь, здесь недалеко. В тот конец зала, — она показала пальцем, а я невольно отметил её стройную фигуру, которую это платье ещё больше подчеркивало.

— Хорошо, — поколебавшись, я согласился. — Одну минуту. Ребят, я отойду буквально на одну минуту с этой прекрасной девушкой, так что не теряйте меня! — отодвинув стул, я проследовал за Наядой. Именно так звучал её игровой ник.

Наяда не соврала. Проследовав в конец зала, где находились VIP-кабинки, она указала на серую занавеску, которая завешивала вход одной из них.

— Вам сюда.

Поколебавшись, я решительно отдёрнул полог, скрывающий от меня загадочного переговорщика и переступил порог.

— Ну, здравствуй, Вова!

Мне хватило всего мгновения понять, кто передо мной находится, после чего настроение резко испортилось. Но уходить, по понятным причинам, я не стал.

— Здравствуйте, Виталий Эдуардович.

— Что ж ты такой пугливый да недоверчивый-то? — произнёс кобольд с «ником» Змеелов. — Всё бегаешь да бегаешь. А зря! Я веду дела честно, в отличии от некоторых. Пропал куда-то, работы нам прибавил, себе расходов… И кому ты лучше сделал?

— Значит нужно так было! — то, что меня взяла оторопь, я постарался не показать, но судя по довольному лицу Ноймана, я не преуспел.

— Лишний раз хочу тебе напомнить, пока ты не наделал глупостей, что здесь схватки запрещены, так что расслабься, если не хочешь вылететь с Турнира, — Нойман взял бутылку со стола и собственноручно наполнил два бокала, стоящие перед ним. — Ты присаживайся, — радушно предложил он. — В ногах правды нет. Угощайся, — подвинул он одну из ёмкостей. — отличное вино! В «реале» такое стоит баснословных денег. Ну да, как я мог забыть, ты ведь уже можешь себе позволить такое и даже намного лучше. Да, Вова? — прозрачно намекнул он.

— А если я не хочу?

— И такое может быть! — покладисто согласился он. — Вот только мне бы не хотелось напрягать водителя, ехать к тебе, вытаскивать тебя из капсулы, и разговоры разговаривать. Предлагаю сэкономить время обоим.

— Умно. Вот только, если бы вы знали моё местоположение, уверен — разговор бы состоялся намного раньше.

— Ну видишь, как приходится? — пожал плечами Нойман. — Ты сядешь, или так и будешь изображать соляной столб?

Неприятно удивляясь от сюрпризов сегодняшнего дня, оказавшегося насыщенным на визиты и неожиданные встречи, я присел на краешек стула, заранее понимая, что снова услышу то, что мне не понравится.

— Ну и как ты докатился до такой жизни? — Змеелов взял бокал, и, прикрыв глаза, с наслаждением вдохнул запах напитка, который почему-то имел ярко-оранжевый цвет.

К своему бокалу я и не подумал притрагиваться.

— Вы сами меня вынудили так действовать. Тем более я не просил втягивать себя в сомнительные махинации. Неужели вы думали, что я ни о чём не догадаюсь?

— Я сейчас тебя не буду убеждать ни в чём, — сейчас улыбка на крысиной морде кобольда была больше похожей на оскал. — Тем более, в чём-то ты прав, каюсь. Вот только слишком ты сгущаешь краски. Не та ты фигура, чтобы марать об тебя руки, что бы ты там себе не думал. Но да ладно. Я с тобой вот о чём хотел поговорить. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— О да, — издевательски произнёс я. — Конечно же я вас с удовольствием выслушаю. Вы за кого меня принимаете?

— Пока, — он сделал паузу, — за здравомыслящего молодого человека. Хочешь попытаться испортить впечатление?

Вопрос был риторическим, поэтому я отвечать не стал, внимательно рассматривая собеседника. Змеелов отставил бокал и поудобнее откинулся на мягком стуле, который больше был похож на кресло.

— Итак, Вова. Как я сказал, у меня есть предложение. И оно заключается вот в чём… Мне нужно, чтобы ты дошёл хотя бы до полуфинала.

— А почему сразу не выиграл? — притворно изумился я. — Дело-то плёвое.

— М-да, я погорячился немного, обозвав тебя здравомыслящим, — Змеелов вздохнул.

В его руках материализовалось обыкновенное самописное перо, которое можно было приобрести в любой алхимической лавке, и желтоватый лист бумаги. Написав, несколько слов, он аккуратно подул на пергамент и так же аккуратно, сложив его вдвое, отдал мне.

— Внимательно посмотри, переосмысли, а потом мы продолжим.

Со скептическим выражением лица я принял лист. Развернув, пробежал глазами и почувствовал, как у меня будто землю из-под ног выдернули. К этому я был точно не готов.

— Теперь глубоко вдохни и я тебя внимательно слушаю, — в глазах кобольда застыл арктический холод.

— Я прошу прощения за свой тон, — фразу пришлось выдавить из себя.

— Как главе собственного клана, позволь дать тебе полезный совет. Прежде, чем открывать варежку, убедись, что около твоей задницы нет чужого хера. А когда убедишься — всё равно не раскрывай. И уясни себе накрепко — не тебе мне дерзить. Ты меня понял?

Я потрясённо молчал, а Нойман как ни в чём не бывало продолжил:

— Итак, на чём я остановился? Ах да. Тебе нужно дойти хотя бы полуфинала.

— Для чего это вам?

— Ну не будь ты таким жадным, — удивился он, будто и не было этой вспышки раздражения. — Ты же поправил своё материальное положение? А с чего ты решил, что я не хочу того же самого? Ты и так мне денег должен, если не забыл.

— И когда же я успел вам задолжать?

— А с тех пор, как «опустил» одну известную гильдию на деньги, а потом лишил её одной из клановых цитаделей. И не нужно сейчас мне ничего говорить, так как мы оба знаем, как это произошло. Поэтому мне придётся поправлять финансовое положение с твоей помощью. Понимаешь?

— Вы хотите отобрать мой выигрыш? — хмуро осведомился я, но его ответ удивил.

— Зачем же отобрать? — улыбнулся Нойман. — Я хочу с тобой договориться и разойтись, как в море корабли. Ты отдашь то, что мне должен и дальше живёшь спокойно.

— Я вас внимательно слушаю.

— Итак, завтра у вас Первая Жатва. Тебе нужно не «слиться» и «затащить», выражаясь вашим языком. И желательно «затащить» вместе со своим дядей.

Было бы глупо надеяться на то, что он не раскопает обо мне всё, что только можно.